Шекспир, которого почтительно именуют просто Бардом (the Bard), — бесспорно крупнейшая фигура в англоязычной литературе. Неудивительно, что вокруг его имени и пять сотен лет спустя не утихают споры. Чтоб вывести из себя чопорного британского филолога, достаточно спросить его с самым невинным видом, действительно ли Бард сам написал все свои великие творения — или же это, скажем, коллективный псевдоним группы галантных джентльменов елизаветинской поры, на манер Козьмы Пруткова.
В некоторых произведениях Шекспира немало современных исследователей находят свидетельства как минимум соавторства с его даровитыми современниками. Так, в пьесе «Эдуард III» одни отмечают сильнейшее влияние Кристофера Марло, другие — Томаса Кида. Общеизвестно, что Бард нередко заимствовал на стороне сюжеты, вдыхая в них новую жизнь силой своего таланта.
Однако в последнее время шекспироведы не чураются прибегать к техническим средствам поиска источников вдохновения своего кумира — и совершают весьма интересные находки. Совсем недавно независимый исследователь Деннис МакКарти и профессор Лафайетовского колледжа Джун Шлётер выпустили книгу о том, что целый ряд шекспировских произведений в отдельных своих местах демонстрирует чрезвычайную степень сходства с давно позабытой рукописью Георга Норта «Краткое рассуждение о восстании», датированной 1576 г.
Эта рукопись попалась авторам исследования на глаза в одном из каталогов старинных манускриптов, изданном в 1927 г. Обратив внимание на пометку составителя «оригинальная и никому не известная работа», МакКарти и Шлётер потратили год на поиски рукописи в Британской библиотеке, и труды их были вознаграждены.
Оцифровав старинный текст и пропустив его через антиплагиаторскую программу WCopyfind, исследователи обнаружили настоящий кладезь словесных оборотов, напрямую соотносящихся сразу со многими шекспировскими цитатами. То есть в данном случае речь идёт о заимствовании не сюжета, что в писательском деле не считается зазорным со времён «Повести о Гильгамеше», но метафорических оборотов и ярких образов.
К примеру, слова «пропорция», «стекло», «особенность» и «чистый» встречаются в манускрипте Норта в составе фразы протяжённостью в 16 слов. У Шекспира в «Ричарде III» есть пассаж протяжённостью в 31 слово, также включающий все четыре этих понятия. Вместе с другой четвёркой («искажённый», «мир», «тень», «природа») восемь слов из «Краткого рассуждения о восстании» входят в отрывок из 77 слов, а в «Ричарде III» эта восьмёрка располагается внутри фрагмента в 92 слова.
Казалось бы: что тут такого? Но полнотекстовый поиск с использованием того же самого WCopyfind по оцифрованной базе ранней английской литературы объёмом в шестьдесят тысяч томов показал неожиданный результат. Оказывается, ни в одной из прочих книг «пропорция», «стекло», «особенность», «чистый», «искажённый», «мир», «тень» и «природа» не встречаются вместе в отрезке текста короче двухсот слов.
Объяснить случайным совпадением этот факт, конечно, вполне возможно, — правда, вероятность проявления подобной случайности не превышает одной миллиардной. Более того: похожие наборы слов из позабытого манускрипта Норта перекочевали и в другие произведения Шекспира. «Невероятных совпадений» МакКарти и Шлётер насчитали около двух десятков — в том числе и в «Макбете», и в «Короле Лире», и в «Генрихе IV».
Старинная рукопись о вреде революций за авторством мало кому известного английского литератора произвела, как видно, на Барда неожиданно глубокое впечатление— если, конечно, предположить, что современному ПО для выявления плагиата в принципе стоит верить. Многие британские шекспироведы, ознакомившись с этими выводами, выразили сомнение в их достоверности — не найдя, впрочем, весомых контраргументов против холодных доводов статистического анализа.
Однако если даже Шекспир и позволял себе позаимствовать при случае метафору-другую из малоизвестного источника, пять столетий спустя всему миру известен именно он — а не Георг Норт, не Кристофер Марло и не целая плеяда блистательных литераторов елизаветинских времён, чья слава безнадёжно поблекла в сиянии его таланта. Примерно так же, как Кюхельбекер, Вяземский и прочие талантливые современники Пушкина, которым (не?) повезло жить с гением в одну эпоху.