СОКРОВИЩЕ. ФАНТАСТИЧЕСКИЙ РОМАН.
Публикуется по главам ежедневно.
Автор: Николай Соснов
Читайте в журнале Покет-Бук Пролог, Главу 1, Главу 2, Главу 3, Главу 4, Главу 5, Главу 6, Главу 7, Главу 8, Главу 9, Главу 10, Главу 11, Главу 12, Главу 13, Главу 14, Главу 15, Главу 16, Главу 17, Главу 18, Главу 19, Главу 20, Главу 21, Главу 22, Главу 23, Глава 24, Главу 25, Главу 26, Главу 27, Главу 28, Главу 29, Главу 30, Главу 31, Главу 32, Главу 33, Главу 34 романа "Сокровище".
ГЛАВА 35. ДОМ ГАЛИНЫ
- Пожалуйста, попроси Егора Кузьмича в кабину. Кажется, мы на месте.
Костя с трудом оторвал взгляд от игрушечных развалин строений, похожих на усадебный дом. Наслаждение от созерцания с высоты многоцветного полотна земли скоро закончится. Красота не пропадала даже там, где полотно грубо измялось складками скальных массивов. Косте настолько понравилось увиденное из окна самолета, что он и забыл с какой целью захватил кресло в кабине. Вместо разговора с Галей он, прилипнув к смотровому стеклу, то и дело издавал гортанные звуки, значение которых и сам не мог с точностью указать.
Из салона, как называла его Галя, Костя и Степан привели в кабину бледного и бормочущего что-то о чертях и демонах Кузьмича. Как ни пыталась Галя уговорить хлипкого мужичка глянуть на местность под самолетом, тот, дрожа от страха, упорно закрывал глаза от дьявольского наваждения. Наконец, Балиашвили принес из салона пузатую глиняную фляжку и дал проводнику сделать несколько глотков из нее.
Результат превзошел ожидания. Мгновенно расслабившийся Кузьмич соизволил осторожно выглянуть в окошко и авторитетным тоном заявил:
- Вроде то место. А может и не то. Я же по тверди шел. Сверху и не разберешь.
- Сейчас снизимся, - сказала Галина.
Костя, внутренне посмеиваясь, следил за выражением лица Балиашвили. Тому явно тоже боязно выглядывать из самолета. Наставник для храбрости разделил с Кузьмичом остаток напитка из фляжки и слегка приободрился.
Из-за тесноты кабины Косте не удавалось тоже посмотреть в окно, поэтому он перебрался в салон. Наглухо задраенные в первом полете ставни на четырех окнах теперь раскрыты, чтобы сэкономить таинственный корм летающего чудища, именуемый незнакомым юноше словом «энергия». Свет проникал сквозь стекла довольно скупо. У одного из окон стоял Петр, остальные были не заняты.
Галя взяла самолет под уздцы и повела вниз. Салон затрясло. Костя успел ухватиться за специальную ручку над спинкой дивана и притулился рядом с Афанасием. Друг лежал булыжником, уставившись в потолок и наводя тоску унылым видом.
- По-прежнему плохо? - сочувственно спросил Костя. - Надо было тебе работу взять в полет, как Иринка.
Иринка согласно кивнула. Используя ящик с провизией в качестве стола, девушка черным карандашом на серой бумаге зарисовывала салон самолета.
Зачерпывая лопастями винтов щедрые порции воздуха, железная птица закружила на малой высоте. Кузьмич снова побледнел, но все-таки сумел опознать знакомое место.
Под ними лежало хаотичное нагромождение причудливых каменных бугров, будто нерадивая хозяйка как попало нашинковала овощи для супа, перемешала варево да и выплеснула его на задний двор. Суп остыл, округлые ломти картошки разобрали свободное место между кривых продольно нарезанных морковок. Кое-где попадались бурые пятна больной свеклы. Суповая зелень присыпала некоторые камни, патиной взбегая от подножия к их вершинам, где вольно гулял ветер.
Целость каменной челюсти нарушалась ближе к южному ее краю огромным дуплом. Скальные неровности там свечными потеками оплывали в черный бездонный колодец пропасти, сулившей, казалось, вечное падение в никуда. Далеко к югу от дупла высота скал начинала постепенно понижаться, переходя в неровный берег то ли реки, то ли озера.
Зашифрованная сочетанием букв и цифр надпись на одной из клавиш вспыхнула красным.
- Заряд кончается, - объявила Галина. - Надо садиться.
- Мы как раз над той самой площадкой, - пробормотал Кузьмич.
Самолет кружил над примыкающим к пропасти скальным выступом. Площадка выступа посверкивала в солнечных лучах металлической зеленью.
- Мало места для нашей зверушки, - возразила Галя. - Поищем полянку между скал.
Скоро девушка наткнулась на подходящую впадину и плавно посадила машину. Зверь, покашляв моторами, задремал.
- Никаких самовольных отлучек, - предупредила Галя по трансляции. - Держаться всем вместе, строжайше следовать моим указаниям.
Костя погрустнел: скоро конец путешествия. Хоть Галя и пригласила погостить, но он не собирался долго оставаться рядом с ней, бередя душевные раны. Но где же ее дом? Выбравшись из самолета, Костя не увидел ничего, даже отдаленно напоминающего жилище, только разделенные узким ущельем горы. Никто не принимал их, нигде не видно Галиных родителей или, например, братьев, растроганных до слез, бегущих навстречу вновь обретенной дочери и сестре. Костя ни разу не видел встреч после долгой разлуки, но почему-то представлял себе их именно так, ликующе и воодушевлюще. Навряд ли папаша в случае его возвращения в поселок молча укажет на верстак с инструментами, веля приступать к работе. На крайний случай обругает и побьет. Мама точно расплачется.
Степан коротко описал порядок передвижения:
- Пройдем по ущелью к северу. Там начинается горная тропа Кузьмича. Тропа изрядная, без труда заберемся на скалу. Впереди пойдет проводник, за ним я, потом Галя, за ней Петр, Иринка, Костя, Наталья Николаевна. Афанасий замыкает. Штурмуем!
Никто не возражал. Костя хотел поинтересоваться, зачем они лезут на скалу, но передумал. Пускай играют в загадки. Все равно скоро все прояснится.
В знак доверия Балиашвили вручил Кузьмичу отобранный на предыдущей стоянке костяной нож. Мужичок хмыкнул, сунул оружие в поясные ножны и повел отряд на штурм горы.
Штурмом подъем по странно гладкой для столь дикой местности тропе, конечно, назвать можно было лишь в шутку. Бодрым шагом они быстро поднялись до площадки. Афанасий, нагнувшись, прикоснулся пальцами к ее прозрачной светло-зеленой поверхности. На ощупь она оказалась шероховатой и будто бы жирной. На руке, однако, следов не осталось.
- Слюда? - спросил Афанасий. Вопрос был обращен одновременно и к Гале и ко всем спутникам. Ответа дожидаться не приходилось: внимание всех поглотили действия Кузьмича. Проводник постоял, то ли ориентируясь в пространстве, то ли набираясь смелости, затем шагнул к краю площадки и указал вперед в пространство над пропастью.
- Тут, - объявил он.
Галя подошла к нему и, не медля ни мгновения, шагнула в никуда. Костя и Афанасий бросились к ней почти одновременно, но тут же остановились, ибо падение в темные глубины не состоялось. Девушка застыла над пропастью с подрагивающей поднятой ногой, словно упершись в невидимое упругое препятствие. Повинуясь выраженной резким нетерпеливым жестом просьбе Галины, парни отступили. Вместе с ними назад подался и Кузьмич.
Галя всем весом навалилась на препятствие, вытянула руки, выписывая пальцами сложные узоры по несуществующей поверхности. Со стороны смотрелось жутко: зеленокожая девушка в балахоне прислонилась к пустоте.
Наконец Галя нащупала что-то. Покрутив пальцами невидимый предмет, она запустила другую руку в балахон и извлекла оттуда крохотную черную трубочку с четырьмя зелеными вставками. Трубочку Галя аккуратно приставила к отмеченному пальцами месту и неторопливо вкрутила ее в никуда.
Представившееся глазам Афанасия зрелище было слишком невероятным, чтобы он поверил в реальность происходящего. Трубка медленно по частям исчезала. Пустота откусывала от нее звено за звеном.
Афанасию хотелось подойти ближе и потрогать таинственную трубочку, пока она совсем не пропала, но подошвы башмаков приросли к месту. Нечто неясное, зыбкое и прочное одновременно, мешало сделать хоть шаг вперед или в сторону, оставляя коридор лишь для движения назад по прямой. Ничто не сковывало движений Афанасия, однако, идти вперед он просто не мог. Остальные, судя по напрягшимся лицам, испытывали сходные ощущения. Трубка с громким всхлипом пропала. В месте ее исчезновения немедленно образовалась подсвеченная мерцающим красным светом прямоугольная рама величиной с дверь. Пустота внутри рамы как-то в один момент заполнилась. Перед изумленными людьми предстала сплошная волнообразно пульсирующая плита жидкого серебра. Плита отворилась, будто и в самом деле являлась дверью. За ней показалась другая плита из похожего на оструганное дерево светло-коричневого материала. Центральную часть плиты занимала сложная многосоставная и многоцветная эмблема. Афанасию она показалась похожей на вписанную между трех улиточных раковин раздвоенную собачью голову в круглых наглазниках. Отдельные части эмблемы определялись с трудом, поскольку ее цветовая конфигурация менялась настолько быстро, что рябило в глазах. Не выдержав, Афанасий перевел взгляд вниз на замызганные Галины башмаки.
- Подожди, куда ты? - окликнул Галю Костя, увидев, что девушка решительно подалась к плите с эмблемой. Она не ответила.
Приложив ладони и лоб к эмблеме, Галя застыла как бы в ожидании того, что произойдет в следующие мгновения. Эмблема вдруг превратилась в синюю, затем в зеленую, потом в красную. Став однотонной, она отдавала взору наблюдателей один цвет за другим, пока не остановилась на белом. Тогда наступил черед развитию рисунка. Белая эмблема прискорбно медленно для застывших в нетерпении людей обрастала новыми сложными элементами. Скоро Афанасий прекратил попытки понять что именно вырастает перед ним на плите.
Галя стояла неподвижно и только мерно дышала, словно спала на ногах. Площадь плиты наполовину заполнилась письменами эмблемы, когда рисование незримой кистью остановилось. Зеленокожая девушка оторвала лицо от эмблемы. В тот же миг воздух вокруг сияющей над пропастью рамы мелко задрожал, теряя прозрачность и уплотняясь снежным покровом металла.
Даже гулявший на скале ветерок боязливо нырнул в низину и запрятался в кустарнике. В жуткой замогильной тишине вертикальный туннель в бездну заполнялся вырастающей из ниоткуда горой. Первоначальная белизна ее стен кое-где постепенно темнела, открывая плохо ухватываемую зрением ломаность граней.
Сковывающая внутренняя сила отпустила тело Афанасия. Юноша вздохнул, чувствуя себя жалким рядом с запредельной чудесностью открывшегося видения.
Степан осторожно вынул из кармана какое-то приспособление в виде черной коробочки и завозился с ним. Афанасий не обратил внимания на манипуляции наставника. Сердце билось все чаще и чаще по мере того, как он, вместе с остальными, короткими шагами приближался к Галине. Гора завершила формирование, сменив белый окрас на серо-стальной и вытянувшись, наверное, на версту ввысь над скальным выступом. Насколько она уходила вглубь, занимая бывшую прореху в тверди земной, ум Афанасия отказывался даже воображать. Ужасно и помыслить о подлинных размерах колдовского сооружения, превосходившего массивностью знаменитый Склад.
Сияющая рама исчезла. Вместо нее открылся, освещенный выступающими тут и там из толщи стен тусклыми красными шарами коридор в гору — на самом деле крохотная царапинка на теле великана. Спутники столпились кругом Гали, не решаясь сказать хоть слово. Последним подошел Балиашвили, держа черную коробочку одной рукой, другую же опустив в карман.
- Пойдемте внутрь, - предложила девушка. - Увидите мой родной дом.
- Нет, только не я! - как бы опомнившись от полудремы, вскрикнул Кузьмич. - Пожалуйста, не заставляйте меня входить! Я показал все, что вы хотели! Теперь, наконец, отпустите меня, как обещали!
- Без сомнения, ты выполнил все, - подтвердил Степан. - Ты свободен.
С этими словами он с виртуозной ловкостью профессионального убийцы выхватил небольшой древний пистолет и выстрелил в Кузьмича, метя в грудь. Без крика и стона проводник откинулся назад, отступил на пару шагов и повалился, корчась в судороге. По слюдяной отделке скалы потекла, расширяясь и полнея с каждым толчком тела, алая струя.
В тот же момент Петр сделал шаг вперед, ловко нырнув между Костей и Полетеловой, и застегнул чуть выше локтевого сгиба Галиной правой руки изящный черный браслет. Браслет сразу же туго стянулся, зажимая руку в жестком объятии насильника.
- Никому не двигаться, - неожиданно мягким голосом призвал спутников Балиашвили. - Мы не собираемся больше убивать. Все уйдут отсюда живыми и здоровыми. А вот если кто-то из молодых людей захочет изобразить героя, раздадутся еще выстрелы.
Петр заулыбался, тоже вынув пистолет и нацелив его на Костю. Никто, впрочем, не пытался сопротивляться. Слишком неожиданным оказалось нападение, слишком внезапно проявилось предательство.
- Сейчас мы пойдем и изучим корабль, - сказал Степан, - но сначала позаботимся о насущном. Прошу вас, Константин, и вас, девушки, отойти от Галины Михайловны вот сюда. Нет-нет, Галина, вам я двигаться не разрешал.
Балиашвили нажал клавишу на коробочке. Галя резко остановилась и отшагнула, словно ее толкнули в грудь.
- Приспособление у меня в руке, - пояснил Степан, - на вид кажется грошовой игрушкой. На деле с помощью специального кругового зажима оно обеспечивает надежный захват человека или любого известного существа, не нанося ему слишком большого вреда. В случае непослушания я могу с расстояния причинить Галине Михайловне много боли.
Тут у Кости прорезался голос, вернее, вопль ненависти и отчаяния:
- Ах ты, гад! Это ты стрелял в Айрата!
- Да, - равнодушно согласился Степан. - А Петька отравил брандмейстера.
Костин крик снял заклятье молчания. Первой, как всегда спокойно и рассудительно, высказалась Полетелова:
- Степан, мы привели Галину домой. В этом и только в этом заключался план Тамары Федоровны. Я вижу, однако, у вас существуют какие-то иные планы. Может быть, поделитесь ими?
- Обязательно расскажу, Наталья Николаевна, - пообещал, усмехаясь, Балиашвили, - в другой раз. Нынче нам недосуг. Так, всем медленно и осторожно выложить оружие перед собой. Не дергаться и не утаивать ножи, я хорошо помню у кого что есть. Афанасий, тебя тоже касается. Наталья Николаевна, не забудьте ваш пистолетик. Зря вы его взяли с собой, он не пригодится.
Когда Петр собрал оружие, Степан приказал связать по рукам и ногам всех, кроме Афанасия и Гали, что и было проделано с большим проворством. Едва узлы ремней затянулись на Иринкиных запястьях, художница обессиленно опустилась наземь. Все это время она глядела на затихшего Кузьмича. Невнятное при жизни лицо пьянчужки приобрело благообразную строгость, независимое от сует мира спокойствие приступило к его распахнутым вдаль глазам. Впечатление не портил даже сползший при падении рюкзак, неуклюжим горбом торчавший сейчас под телом. Перед Иринкой лежал действительно освободившийся человек, но свобода его страшила девушку, скоротечная свобода застывшей на миг во времени бренной плоти перед распадом, а не свобода души. «Душа его уже с Господом» - прозвучали в голове теплотой телогреи на морозе слова Анатолия.
Последним Петр связал Афанасия. Ноги пожарный трогать не стал, а вот руки затянул так, что при малейшем напряжении мышц тугая кожа буквально резала мясо, вызывая острую боль.
- Вперед, за секретами! - преувеличенно радостно воскликнул Степан. - Значит так, Галина Михайловна. Я не знаю, насколько вы контролируете поведение корабля, поэтому впереди нас пойдет Афанасий. Исчезнет воздух — он задохнется первым. Первым же он примет на себя любую опасность, первым попадет в ловушку. В общем, упрочит наши шансы на выживание, погибнув первым. Ей-богу, предлагаю вам крепко подумать, прежде чем совершать глупости.
- Воздух будет. - вяло ответила Галя. Она ненормально для себя сникла, понурилась. Гордый и независимый вид съеден черным браслетом, заключившим ее волю под стражу и призвавшим на смену бодрости духа уныние.
Удовлетворившись Галиным ответом, Балиашвили приказал Афанасию войти в коридор. Юноша повиновался.
Цепочкой — Афанасий с Петром позади и Галя со Степаном - они продвигались в нутро горы. Коридор все расширялся и расширялся, так что в конце концов Афанасий обнаружил себя идущим практически по улице, выложенной все той же светло-зеленой слюдой. Потолок тоже поднимался все выше, на нем появились гроздья осветительных шаров. Приглядевшись внимательнее, Афанасий заметил, что шары и не шары вовсе, а представляют собой объемные ломаные фигуры, меняющие форму при каждом шаге наблюдателя. Большую часть времени светильники оставались шарами, однако, иногда, быстро меняя угол зрения, можно было уловить иную их форму. Афанасий даже попытался сдвинуться с прямого пути, чтобы лучше понять зрительный эффект светильников, но Степан одернул его:
- Иди строго впереди Петра! Еще раз дернешься — прострелю руку.
- Чего там в глубине? - спросил Петр, указывая пистолетом на освещенные невысокими столбиками яркого белого света низкие длинные ванны из прозрачного материала.
- Вроде вода, - ответил Степан. - А ну, подойдем.
Они приблизились и уставились на диковинную конструкцию как поселковые дети на праздничное угощение. Ванн оказалось много, Афанасий сходу насчитал десяток. В каждой с некоторой теснотой уместился бы взрослый человек. Окружавшие ванны столбики света существовали в воздухе сами по себе, начинаясь почти над полом и опираясь вершинами на пустоту.
- Глянь-ка, - сказал Петр, потрогав пальцем жидкость в одной из ванн и слизнув капельку ее языком, - Вправду вода.
- Осторожно! - вскрикнула Галина. - Не капни на столбы!
Петр испуганно зажал мокрый палец во рту. Степан напустился на него:
- Ведешь себя как неграмотный! Ничего не трогай без разрешения! Галина Михайловна! Всеведущая вы наша! Растолкуйте, в чем тут дело?
Афанасий заметил, как что-то неуловимо сдвинулось в Галиной мимике. Движения ее лицевых мышц почти не отличались от обычных, но все же некоторые их реакции на различные испытываемые чувства не походили на человеческие. Сейчас Афанасий, за время совместных походов хорошо узнавший отражения поворотов Галиного настроения на лице, видел, как блеснули фиолетовые глаза и дернулась щека девушки. Маска покорности сохранялась, но Афанасий понимал, что Галя теперь намеренно придерживает ее. Под маской же проглядывало сосредоточенное напряжение перед внезапным броском.
- Вода в сосудах оставлена на случай поломки силовых столбов, вот этих самых, светящихся. Ничто не вечно, самые прочные приборы изнашиваются и дают сбой. Как только температура столбов повышается до критической величины, сосуды автоматически переворачиваются, нейтрализуя водой перегретое вещество. При этом выделяются испарения не то, чтобы ядовитые, но весьма неудобные для кислорододышащих. Вдохнув их, можно расстаться с недавно съеденным обедом.
Усиленная умственная работа прямо-таки отражалась в сузившихся глазах Степана. Он, кажется, многого не понял в словах Галины, однако, вида не подал. Зато Афанасий заметил больше, чем было сказано: Галя подала ему условный знак движениями глаз и головы. Или ему показалось? Нет, вот она повторила знаки.
Теперь нет никаких сомнений: Галя хотела, чтобы он что-то сделал. Но что? Кинулся на Степана или Петра? Отвлек их?
Степан и Петр не чуяли неладного.
- Никакие испарения не заставят меня расстаться с обедом, - комично похлопывая себя по животу, заявил Петр, - Желудок у меня крепкий и выносливый.
- Ты травяной чай с медом любишь? - невпопад спросила Галя.
- Обожаю. Особенно с крестовником, пьянит как пиво.
- Ты мед в кружке чая ложкой размешиваешь? - с нажимом спросила Галя?
- Чего? Конечно, размешиваю, - удивился глупому вопросу Петр. - В караульной всегда держу отдельную кружку и маленькую ложку костяную к ней.
Степан хотел прекратить болтовню повелением идти дальше. Он открыл рот, чтобы отдать приказ, но не успел его произнести. В тот миг, когда Галя упомянула ложку в кружке чая, память Афанасия со скрипом выдвинула нужный ящичек, предрешив дальнейшие события. Юноша живо понял чего же все-таки хочет от него Галя. Только вчера на привале он рассказал ей о примечательном уроке Полетеловой.
Возможно, другому на его месте решиться было бы трудно. Афанасий же доверял Гале безраздельно. Почему? Он и сам себе не мог ответить на этот вопрос.
В один длинный и высокий шаг Афанасий преодолел перегородку ближайшей ванны и намеренно резко плюхнулся в воду, погрузившись всем телом и даже лицом. Выгнанная из обиталища жидкость торопливо хлынула прочь, щедро заливая столбы белого света. Повалил густой черный дым.
- Задержи дыхание и не вылезай! - крикнула Афанасию Галя.
Он попробовал выполнить ее указание, но обнаружил, что забыл глотнуть воздуха перед прыжком. Афанасий удерживал дыхание сколько мог, прислушиваясь и пытаясь разглядеть происходящее за стенками ванны. Ничего не видно и не слышно. Дым заволок все кругом, ни проблеска света не пробивалось через него.
Наконец терпение Афанасия кончилось, нестерпимо захотелось впустить в себя хоть чуточку воздуха, хотя бы и отравленного. Зачерпнув горящими легкими первую порцию дыма, юноша тут же потерял сознание, вернее, провалился в тягостный сон. Во сне Афанасий шел вдаль за горизонтом по бесконечной травянистой равнине. Горизонт не давался в руки, убегая ровно настолько, насколько приближался к нему Афанасий.
Из нескончаемого путешествия его выдернули внезапно, оттрепав щеки парой хлестких оплеух.
- Вставай, пойдем! - заговорила чуть ли не в ухо Галина.
Афанасий с трудом разлепил глаза и понял, что освобожден от пут и лежит на полу на правом боку. Малейшие следы устроенного им потопа исчезли, будто и не было отчаянного прыжка в ванну. Дым пропал. Светло-зеленый пол сух, ни лужицы ни пятна от воды. Ванна вновь полна, столбы белого света так же безмятежно висят в воздухе. Света прибавилось, поскольку потолочные и стенные шары теперь горели ярко.
Все-таки одно свидетельство реальности произошедшего Афанасий заметил: тела Степана и Петра раскинулись неподалеку в нелепых позах. На их одежде виднелись мокрые пятна.
Афанасий ощупал себя. Одежда оказалась не ожидаемо мокрой, а сухой и горячей.
- Я тебя хорошенько обогрела, - объяснила Галя. - Хватит валяться, нужна твоя помощь.
Афанасий поднялся на ноги и, прокашлявшись, спросил:
- Ты с самого начала собиралась провернуть этот трюк?
- Нет, - ответила Галя, - но какой-то собиралась. Не отдавать же корабль негодяям. Получилось, не так ли? Обманула обманщиков. Пойдем, обыщем их и растащим. Скоро крайний срок усыпления, нужно натянуть силовой занавес, прежде чем будить.
- Можно и совсем не будить, - проворчал Афанасий.
- Ты что! - удивилась Галя. - Они же умрут.
- Тогда не забудь отхлестать их как меня, когда разбудишь. Только посильнее, так, чтобы зубы повылетали.
В книжках Афанасию попадались сцены захвата героев разбойниками. Герои всегда с честью выходили из затруднительного положения, применяя силу, ловкость и смекалку. Ему же ради победы понадобилось только бултыхнуться в воду. Расскажешь кому незнакомому — засмеет. Впрочем, могут засмеять и знакомые. Хорошо, что Капитон остался в поселке. Да, прав старинный сказитель Лермонтов, богатыри не мы, с древними нам не тягаться.
Они быстро проверили рюкзак и куртку Петра, но ничего стоящего, кроме оружия и кошеля с серебром, не нашли. Афанасий пересчитал монеты. Их оказалось тридцать.
- Продал нас, значит, - угрюмо констатировал Афанасий. В душе закипала обида. Почему-то особенно больно ощущать, что мнимый друг предавал тебя не из страха или зависти и не потому, что с самого начала служил врагам или верил в иного бога, а просто за пригоршню вспыхивающих на солнце кружочков драгоценного металла.
Галя разыскала черную коробочку Степана и с нервной гримасой пошуровала кнопками. Браслет на ее руке расстегнулся. Галя сняла его, отнесла к стене и вместе с коробчкой бросила в прежде не замеченное Афанасием отверстие. Полыхнул огонь и страшного устройства не стало.
Обыскивая Степана, Афанасий нащупал в материи его куртки нехарактерное твердое утолщение. Распоров подкладку, юноша извлек кусочек кожи с завернутой в него тонкой полоской бумаги. Бумажка по краям была испещрена крохотными рисунками и значками. В середине некто печатным способом втиснул текст:
«К сведению читающего. Подателю сего, капитану армии Его Императорского Величества Сергееву Ивану Владимировичу, повелеваю оказывать всяческую помощь. Любые требования подателя выполнять незамедлительно. Выполнившим — награда и благодарность. Отказавшим — преследование до смерти».
Под посланием пауком в ожидании жертвы застыла жирная расплывшаяся печать с множеством символов и двумя пустотами-строчками, в которых четкими буквами некто поставил собственную заручь: Амир-хан.
- Степан-то и не Степан вовсе, - улыбнулась Галя, глянув в напечатанное. - И не Балиашвили, а Сергеев. Многое становится яснее.
- Что именно?
- Тамара Федоровна говорила при мне Суханову, что Степан приезжий наставник. В усадьбе его лично никто не знал. Прибыл с жетоном и рекомендацией. О его приезде предупредил надежный человек, поэтому никто не подумал проверить личность гостя.
- Имперцы перехватили настоящего Балиашвили и подменили своим лазутчиком, - понимающе закивал Афанасий.
- Точно. В овечьей шкуре в дом забрался волк. Вот что, я сама их отнесу куда следует. Ты беги, освободи наших и приведи сюда поскорее.
«Ну и тупой же я! Забыл про друзей. Они переживают, конечно, боятся за нас, ведь не знают, что ситуация разрешилась», - думал Афанасий, торопясь к выходу.
По изменившемуся лицу выскочившего из горы Афанасия Костя сразу понял, что все в порядке.
- Как она? Жива? - спросил Костя, пока друг резал его путы.
- Жива-здорова. Нам встретилось по пути нечто колдовское, Галя сумела это использовать против негодяев. Представляешь, Степан на самом деле не Степан, а имперский лазутчик!
Едва последние ремни упали с его ног, Костя, не дожидаясь завершения рассказа, побежал внутрь горы. Афанасий помог девушкам избавиться от ремней. Вместе по широкой «улице» они вернулись к Гале, успевшей уже поместить обезвреженных врагов в просторные колонны подаваемого из открывшихся в потолке дыр бледно-розового света. Свет колонн пульсировал ровно в такт шагам Сергеева и Петра. Стоило им приблизиться к границе светового столба, как пульсация учащалась, а розовый свет быстро густел до малинового оттенка.
- Брось глупить, девочка, - раздраженно говорил Сергеев. - Может, и так, но все должно остаться, как было с древнейших времен. Одна страна и власть в ней должна быть одна над всеми. Власть одного человека, царя, императора. Одинаковая для всех власть и каждый на своем месте. Беда, коль пироги начнет печь сапожник, а сапоги тачать пирожник.
- Пусть каждый за себя решит, - возразила Галина. - Мы зовем к себе всех гонимых, всех, кто надеется на нечто лучшее, чем деспотия.
- Мы это кто? - язвительно усмехнулся Сергеев. - Алфавит твой ненаглядный? Или те, кто сотворил с нами все это? Разрушили наш мир, а теперь поучаете? Пируете во время чужой чумы? Одно радует, что народ не шибко тянется к вашей ереси. Идут к вам охочие до власти и жадные или совсем забитые. Все лучшие у нас. Наши люди хотят видеть Империю чище, сильнее. Для тебя Безымянный император — деспот, а для меня, например, отец родной, мудрый и заботливый правитель.
- Он, - Галя обвела рукой кругом себя, - выжидал двести лет, решая кому передать хранимое сокровище. Не зря он решил не передавать его таким, как ты. Там, снаружи, лежит невинный человек, убитый тобой ради императора.
- То была необходимость во имя высшей цели. Знаешь, девочка, необходимость пробивает себе дорогу через любые моральные принципы.
- Тут, внутри, люди, которых ты хотел передать в рабство ради власти твоего императора. Но не в том даже дело. Ты попросту глуп. Неужели, всерьез надеялся захватить корабль? Тут десятки ловушек, предназначенных для защиты от посягательств куда более развитых существ, чем придворные его величества. Не попал в эту — обязательно очутился бы в другой. А идея контролировать книги, управлять чтением, ограничивать получение информации из внешнего мира в замкнутых поселках? Это глупость. Перечеркнуть тысячи лет истории и вернуться к временам замкнутых каст, хранивших знания как тайное богатство? Даже масштабному бедствию оказалось не под силу полностью уничтожить достижения вашей культуры.
Сергеев резко остановился и, повысив тон, перебил Галю:
- Не стоит продолжать бессмысленную болтовню. По тебе выходит, что Империя зло. Ну, пусть так, хотя я и не согласен. Алфавит не зло, что ли? Мы не скрываем себя и прямо говорим: вот раб и вот господин. Начальники Алфавита власть скрывают за сладкими речами о чтении книг и насыщении духовной пищей. Сами же охотно дружат и с боярами и с князьями. Что, скажешь, у Волковой в усадьбе нет господ и слуг? Или боярышня гнет спину на полях с крестьянами?
- У Волковых рабов нет. Они никого у себя силой или обманом не держат.
Сергеев громко рассмеялся:
- Их людей держат голод и страх, как и всех прочих. Даже на занятия к учителям крестьянские дети ходят из-под палки, чтобы бояре не гневались. Нет, придется признать: разницы никакой.
- Все не так. Есть разница. Только свободные люди могут трудиться широко и размашисто, - терпеливо как непонятливому ребенку сказала Галя, - А те, кто живет под гнетом, кто страшится быть убитым — не смогут работать во всю силу. Вам не освоить богатство на пользу людям, вы его разворуете, растащите по княжеским дворцам, мертвым грузом упрячете в царские кладовые. Понаделаете оружия, чтобы загнать под ярмо еще не завоеванные земли. Наследство древних принадлежит не вам.
Сергеев так стремительно кинулся к границе столба, что почти скрылся за багровой защитной стеной.
- Осторожно, не ушибитесь, - предупредила Галя. - Занавес отбрасывает с утроенной силой.
Сергеев в бессильной злобе стукнул багровое полотно кулаком. Пожелтевший от страха Петр отполз на самую середину столба и скорчился там, стараясь быть как можно дальше от границ розового света.
- Еще что-то скажете? - полюбопытствала Галя.
- Тебя четвертуют, - пообещал Сергеев. - Колесуют, изломают руки, вырвут язык.
Галя подошла к стене и, прикоснулась к эмблеме. Голос Сергеева сразу придавило, он продолжал говорить, но слова не выходили за пределы световой камеры.
- Пусть ругается, - сказала Галя. - Пойдемте со мной, покажу мой дом. Вы увидите и узнаете все, что захотите.
Спутники зеленокожей девушки в продолжении ее диалога с Сергеевым стояли молча и неподвижно. Даже Костя, прилепившись к стене, не проявил себя ни звуком ни движением. Услышав предложение Гали, трое беглецов из далекого поселка и их наставница оживились, заговорили и последовали за хозяйкой волшебного дома. Они прошли сквозь чудесным образом растекшуюся перед ними стену, оставив позади скулящего Петра и беснующегося капитана Сергеева.
Нравится роман? Это результат кропотливого литературного труда. Помогите автору освободить время и создать условия для работы. Поддержите творчество Николая Соснова денежным переводом с пометкой "Для Николая Соснова".
Глава 36 романа "Сокровище" будет опубликована завтра в четверг 15 февраля.
Подпишитесь на канал Покет-Бук, чтобы не пропустить новинки!