Я учился с одним из них. Расскажу его историю. Саша Тунер, наш крымчанин, из Евпатории. Спокойный, скромный парень, из тех, что не лезут на глаза к окружающим, я бы не сказал, что блистал хоть в какой-нибудь области. "Один из нас", как говорится.
Гляньте на этот снимок:
Здесь его нет, просто счастливый первокурсник нашего училища сдал очередной экзамен своей первой сессии. Растопыренные пальцы могут означать - "Пять шаров!", т.е. пятёрка. Как неподдельно рады за него товарищи:)
Будущее их пока скрыто за непроницаемой завесой времени - кто-то, возможно, станет адмиралом, а кто-то найдёт свою гибель в холодных морских глубинах, как 17 севастопольцев с "Курска". Но Саша сумел избежать такой судьбы.
21 октября 1981 года, тёмным вечером, дизельная лодка С-178 возвращалась во Владивосток. Писатель Черкашин, восстанавливая события, пишет, что штурман капитан-лейтенант Левук и инженер-механик капитан-лейтенант Валерий Зыбин обратили внимание на крысу, появившуюся вдруг и начавшую метаться по отсеку. Ну вот откуда эти твари знают?
В 19:45 из тьмы вынырнул нос океанского рефрижератора. На нём с утра отмечали день рождения старпома, так что ... Ходовые огни не были включены. С рубки лодки пытались привлечь их внимание ручным прожектором, но было поздно. "Рефрижератор-13" врезался в лодку в районе 6-го отсека, пробив большую брешь. Людей с мостика лодки выбросило в море, а сама она менее, чем через минуту, приняв около 130 тонн морской воды, лежала на дне на глубине 32 метра.
С рефрижератора бросали спасательные круги, спустили плотик, шлюпку. Погода начала портиться ещё раньше и разыгравшиеся волны относили всё это в сторону. Прежде, чем их подняли на борт, из одиннадцати человек трое утонули. Обычно принято плохо отзываться о политработниках, но именно замполит Дайнеко отдал свой спасательный круг матросам.
Восемнадцать человек из четвёртого, пятого и шестого отсеков погибли сразу, у них не было шансов. В седьмом успели загерметизироваться четверо. Два часа они боролись за жизнь, пытались открыть аварийный люк, но от удара его заклинило, вода фильтровалась в отсек, дышать стало нечем. Они ещё переговаривались с первым отсеком, потом трубка замолчала...
В это время во втором отсеке Саша и другой офицер, Ямалов, тушили вспыхнувший от замыкания пожар. Им удалось это сделать, но отсек был заполнен гарью, воздух отравлен. В третий отсек продолжала поступать вода из четвёртого, находившиеся там люди перешли во второй и задраили люк. Так же был задраен люк и в первый отсек, где находились одиннадцать человек. Существует закон, что при аварии переборочные люки задраиваются и каждый борется за жизнь на своём боевом посту. Если у вас бушует пожар или отсек заполняется водой, вы не имеете права пытаться открыть люк и сбежать, подвергая смертельной опасности и остальных. Но пожар был потушен, старпом требовал открыть люк, чтобы вывести своих 15 подчинённых из ядовитой атмосферы.
Не сразу, но удалось убедить обитателей первого отсека, что им ничего не грозит. В итоге там оказалось 26 остававшихся пока в живых. Был только один путь к спасению - выход через торпедные аппараты.
Так нас тренировали в училище:
Сейчас сольется вода из торпедного аппарата и мы втроем, друг за другом, вползем в него. Диаметр трубы чуть больше 50-ти сантиметров, особенно крупным ребятам в снаряжении там приходится нелегко. Потом задняя крышка - вот эта самая, будет закрыта. Внутрь начнет поступать вода, приподымая нас и прижимая спиной к верхней части аппарата. Но воздух из костюма постепенно стравливается через специальные клапаны и он начинает обжимать тело. Когда давление в торпедном аппарате выравняется с наружным, откроется передняя крышка, и мы начнём карабкаться вперед. Там на выходе установлен ходовой конец, по которому водолазы и выбираются наверх.
...Наверху тем временем разворачивалась спасательная операция. При поднявшемся шторме и элементах обычного бардака это затягивалось всё больше и больше. Установили связь. Не хватало десяти спасательных комплектов. Их должны были передать водолазы снаружи через тот же торпедный аппарат. Потом шторм сорвал аварийный буй, связь прекратилась, и это имело печальные результаты.
Часть аппаратов передали, в два приёма, подводники начали выход, заканчивались вторые сутки, люди обессилели от холода, отсутствия пищи и негодного воздуха. Пришла очередь Саши. Но когда Тунер, погрузившись с головой в уже заполнившую частично отсек воду вполз в торпедную трубу, то упёрся в ступни матроса Шарыпова. Матрос пятился. Тунер вынырнул, а вслед за ним в воздушной подушке появилась и голова Шарыпова. Шарыпов переключил аппарат на "атмосферу" и отрывисто выкрикнул:
- Аппарат... завален... "идашками"...
Водолазы сделали третью закладку спасательных комплектов и мешков с продуктами! Теперь выход в море забит тяжелыми "идашками".
В итоге неимоверными усилиями полуживых людей удалось освободить аппарат и выход продолжился. Но двое умерли, так и не сумев выбраться, подвело сердце. Из остальных , вырвавшихся наружу, погибли ещё четверо, троих унесло течением уже после всплытия и их не нашли, судьба четвёртого осталась неизвестной. Вышел человек - и бесследно исчез.
Это фотография Саши, сделанная перед выпуском из училища для офицерского личного дела.
Я виделся с ним уже незадолго до увольнения в запас, но не стал приставать с расспросами о тех страшных днях, зачем бередить такие воспоминания? Подобные события не проходят даром.
Его сердце остановилось в 1992 году, точно на сороковой день после смерти матери.
Саше было 42 года.
В заголовке использована репродукция картины А.Лубянова "Таран в заливе Петра Великого"