Александр Латкин о том, что победитель на выборах президента определен. И это не Владимир Путин.
Недорогое сетевое кафе в центре Москвы. Наглый ярко одетый человек 30-ти лет громко произносит слово «полит-технолог» и добавляет: «Центр я назову своим именем. Цель — привлечение внимания к моей персоне. Я буду подгонять клиентов».
Сидящий напротив 40-летний мужчина в одежде профессионального неудачника – дешевые джинсы и заправленная в них клетчатая рубашка – еле заметно вздыхает.
«Я буду называть журналистов. – громко говорит наглый. – А ты их характеризуй».
Звучат неизвестные имена, полузабытые и несколько почти звёздных. Второй — имя «второй» очень ему подходит — комментирует: «Этот сошёл с ума, этот слишком дорогой, этот – вполне рабочий вариант».
Наглый нагло подзывает официантку, требует выдать два раздельных счета и пытается оба записать на свою скидочную карту.
«Офиса пока нет. – наглый бойко набирает код банковской карты, закрывая ладошкой переносной платежный терминал. — Я теоретик, а мне нужны практики, понимающие в выборах. Аналитику пишешь? Сколько одна аналитическая записка стоит?»
Второй отвечает тихо и невнятно. Официантка, по виду студентка гуманитарного ВУЗа, услышав сумму, быстро смотрит на наглого — она явно согласна писать аналитические записки на любую тему за гораздо меньшие деньги.
«Кстати. — вспоминает о важном наглый. — Если я сайт зарегистрирую как СМИ и буду чужие статьи брать, меня не засудят?»
В тихом углу кофейни выпивают и закусывают крепкий дядька и бойкая, давно научившаяся жить со своей внешностью тетка — обоим под 50. Судя по лексике и повадкам — юристы-практики. Их можно представить работниками прокуратуры, но сейчас они адвокаты средней руки. На них нет столичной адвокатской гламурности — в претендующей на модность кофейне они умудрились заказать графинчик водки и что-то, издалека напоминающее советское «второе». Они спокойно жалуются друг другу на жизнь.
«Она же дочка прокурорская. – говорит с житейской усмешкой дядька. – Меня попросили с ней встретиться, я ей 150 рублей в месяц предложил, а она не хочет ничего делать».
«Да, у нас был такой сынок. – скопировав усмешку дядьки, говорит тетка. – Пришел новый начальник и говорит: работать надо, хватит так сидеть. Он тут же уволился».
Дальнейший разговор происходит на недоступной окружающим громкости — они бойко решают вопросы. Из под грифа секретности вырываются лишь полу-уголовные жаргонизмы.
«Да, хуже сейчас стало, работы мало. Но ничего, прорвемся!» – вынес вердикт дядька и, быстро взглянув на счет, заплатил за двоих.
Да, у юристов сейчас не самые лучшие времена — они становятся главными людьми в стране между выборами. Но сейчас начинается время полит-технологов. Предвыборная кампания еще толком не началась, бюджеты пока активно не осваиваются и именно сейчас наступил забавный момент — доходы юристов падают, доходы полит-технологов начинают расти. И они могут оказаться за соседними столами одного кафе.
На первый взгляд, странно делать глобальные выводы на основе разговоров случайных людей в кафе. Но есть сильное обстоятельство, определяющее корректность такой социологической выборки: кафе находится в месте пересечения всевозможных силовых политико-экономико-культурных линий — на Тверской улице Москвы. Российская статистика не всегда адекватна состоянию страны и поэтому Тверская улица вполне может стать хорошей моделью нашего общества. Именно здесь встречается власть (Кремль, министерства, олигархия в дорогих отелях, их разнообразная обслуга) и народ (москвичи с окраин, провинциалы, бомжи). В кафе на Тверской пересечения сюжетов случайных людей неслучайны.
Политики в стране, описываемой такой моделью, как бы нет, а политиков — полно. По крайней мере, у них есть бюджеты чтобы изображать политиков. Между выборами они отжимают — слово отвратительное, но это их жаргон, а не наш — друг у друга собственность и ресурсы. Для оформления этого отжима им нужны юристы. Но для успешного перехода в пост-выборную Россию им необходимы полит-технологи. Во время выборов у политиков есть шанс улучшить свой статус — этот добился разрешения пойти на выборы, тот примкнул к правильному кандидату, те обеспечили явку. Новый статус поможет им после выборов эффективнее отжимать. И тогда опять наступит время юристов.
По-человечески симпатии не вызывают ни такие полит-технологи, ни такие юристы. Но приходится смириться — как это ни обидно, но эти два класса имеют концепцию будущего страны. А все остальные, все мы — в лучшем случае думаем лишь о личном будущем. Или его боимся. И не хотим ничего планировать: согласно результатам исследования «Мнения россиян о реформах, направленных на достижение долгосрочных целей развития России», проведенного Институтом фонда «Общественное мнение» весной 2017 года, 26% опрошенных не имеют никаких планов, 16% не заглядывают в будущее дальше трех месяцев, а 23% — дальше одного года. 17% как-то пытаются организовать свое будущее на срок от одного года до трех лет. И лишь 8% строят планы на срок от трех до семи лет, а 9% — более чем на 7 лет.
А юристы и полит-технологи формируют наше будущее, разбивая его на избирательные циклы. Более того, они действительно превращаются в подобие классов или даже каст, самовоспроизводя себя. Юристы более явно — их дети с большой вероятностью становятся юристами. К тому же, как свидетельствует исследование Высшей школы экономики «Инженеры или юристы?», в России наблюдается повышенный спрос именно на юридическое и управленческое образование — желающих стать учеными или инженерами гораздо меньше. Авторы исследования, проанализировав российские и международные данные, выяснили, что популярность юридического образования напрямую связана с низким качеством институтов, устанавливающих правила взаимоотношений в экономике и обществе (верховенство закона, защита прав собственности и т.п.). Иными словами, в нашей мутной среде постоянно меняющихся правил игры успешен тот, кто знает последнюю версию этих правил и может ими манипулировать. Исследовать самопроизводство касты полит-технологов сложнее — слишком молодая профессия. Но оба этих сообщества держатся за своих и работают только со своими — так в будущее попасть легче. Возникает законный вопрос: чья это страна — наша или их?
Трудно оценивать явку избирателей на будущих президентских выборах, однако мало кто верит, что она будет очень высокой — будущее большинству наших граждан не нужно, поскольку они в будущее не верят. И политики, понимая это, концепцию будущего не предлагают — они, конечно, часто произносят слово «будет», говорят о деньгах и новых проектах. Но интересны такие слова лишь полит-технологам и юристам — они все это будут цинично осваивать и отжимать. А стране необходимо совсем другое описание будущего — ей нужно знать чем она будет: авторитаризмом или парламентской республикой, федерацией или конфедерацией, монархией или национальным государством.
Часто кажется, что большинство наших сограждан и люди, играющие в политику и экономику, живут в разных странах и у них нет ничего общего кроме русского языка. Но все же есть нечто, что нас всех объединяет — это цинизм. Цинизм отношения к чужому, к будущему, к стране. Часто этот цинизм называют реализмом, но более нейтральное слово сути не меняет.
Нас с детства учили, что цинизм — это плохо. Но цинизм прагматичен, не эмоционален, не идеологичен и присущ всем нам. Многие исследования свидетельствуют о том, что наше общество крайне атомизирвано, что границы между своими и чужими делят его на маленькие группы, состоящие из очень близких каждому гражданину людей. Иначе и быть не могло — как государство с нами, так и мы с ним. И нынешние выборы, про которые все всем ясно, увеличат цинизм-реализм наших сограждан. Это и будет главным результатом выборов. Вот он и победит.
Хотелось бы чтобы цинизм был здоровым, но и нездоровый сойдет — пригодится для переучреждения будущей России. Ведь демократия — это и есть поиск баланса разнообразных цинизмов. И в такой стране вполне пригодятся и цинизмы юристов, и полит-технологов — они будут обслуживать правильные правила игры.
Первый русский поэт, знающий что такое EBITDA, напоминает: если вам понравилось или вы принципиально со мной не согласны — не забудьте подписаться на мой канал.
Читайте другие тексты Александра Латкина:
Москву спасет лишь перенос столицы
На Первый Второй Третий Мир рассчитайсь!
Мы как нация не хотим себя знать