Одной из наиболее распространенных тем в моей практике семейной психотерапии является способ, при котором руководствующиеся благими намерениями родители, часто переносят конфликты между собой на своих детей. Прежде всего, стоит отметить, что это случается с «хорошими людьми», на первый взгляд проживающих в «хороших» браках. На самом деле, зачастую пары даже не знают, что они это делают. Это одна из тех самых коварных моделей, которая зарождается почти на бессознательном уровне и продолжает существовать самостоятельно. Сигналом для начала неформального семейного конфликта может послужить лишь появление у ребенка «проблем с поведением». Слишком часто мы приходим к выводу, что проблема с ребенком. Чаще всего, на самом деле это проблема с родителями.
Почему это происходит? Обычно это указывает тупиковую ситуацию в неспособности пар разрешать свои конфликтные ситуации в семейной жизни. Семейная жизнь, как мы все знаем, не для малодушных. Одним из наиболее важных компонентов жизнеспособного, интимного партнерства является способность посмотреть на себя со стороны. Способность ошибаться, меняться, узнавать неожиданную правду о себе, необходима для здорового роста пары. Иногда, из-за гордости партнера, эмоциональной хрупкости или других факторов, брак впадает в состояние часто не распознанного паралича — благоприятная почва для появления проблем с детьми.
Недавний случай из моей практики показывает, как это может произойти. Ниже дается краткое описание: (информация о личных сведениях изменена)
Пара, Фрэнк и Миа, были женаты уже почти пятнадцать лет. У них было двое детей, дочь Дженна 13 лет и сын Уильям 11 лет. Фрэнк, уважаемый новатор в области технологий, производил впечатление «хорошего парня»: все его любили, он был тем, к кому люди обращались за помощью, «безотказный» человек. По его собственному мнению, он ненавидел конфликты. Его жена Миа эмигрировала из Италии почти двадцатью годами ранее; она работала переводчиком неполный рабочий день, но большую часть времени проводила с детьми. Они пришли ко мне, потому что у Миа с дочерью стали случаться затяжные ссоры; и как ей казалось, в большинстве случаев дочь выигрывала их. Это приводило ее в ярость.
Когда я увидел их, стало ясно, что эта семья действительно увязла. Мать относилась к своей дочери как к противнику, агрессивно реагируя по любому поводу. Дочь действительно обращалась с матерью грубо, насмехалась и унижала ее. В основе этой драмы было явное желание дочери Дженны заслужить любовь своей матери, но Миа не могла «сдаться», пока ее дочь относилась к ней так грубо. Миа воспитывалась в традиционном итальянской семье, где, по ее словам, дети проявляли уважение к своим родителям, несмотря ни на что.
Дочь Дженна открыто говорила о том, как она видит семейную жизнь своих родителей. Хорошо, когда дети присутствуют на психотерапии; они, как правило, являются превосходными наблюдателями супружеской динамики и готовы поделиться своими мыслями, когда их об этом попросят. Она рассказала о вербальных нападках ее матери на отца и его уходе. Казалось, что она была согласна проработать это. На самом деле, я думаю, она пыталась помочь им, показывая отцу как необходимо бороться.
Отец: Фрэнк видел себя наблюдателем со стороны, судьей между женой и дочерью. И, честно говоря, он в основном был на стороне своей дочери. Он сделал это косвенно, не поправлял дочь за грубость, или открыто выговаривал своей жене за ее поведении по отношению к своей дочери. Вскоре возникла напряженность между парами. Фактически, вскоре после психотерапии, у Мии появилось то, что она назвала «прозрением». Она поняла, что большая часть гнева, который она направляла на дочь, была предназначена для ее мужа.
Семейная пара, наконец-то, начала изучать давнюю и неразрешенную напряженность между ними. Фрэнк считал свою жену «слишком строгой», и он был уверен, что должен проявлять «гибкость» по отношению к своим детям. Но в действительности, его беспокоила жесткость его жены по отношению к нему. Он считал, что она не желает идти на компромисс. И некоторые проблемы с тещей добавились к существующей напряженности. Со своей стороны, Миа, чувствовала, что Фрэнк недостаточно оказывает родительского влияния; что он избегает конфликта с ними, как и с ней. В действительности ее беспокоило это; он не желал ссориться с ней, даже когда это было необходимо, пуская все не самотек. Как это обычно бывает, у каждой стороны своя правда. Кризис со своей дочерью заставил их пересмотреть эти истины. Эта пара проявила мужество в том, как они честно посмотрели на себя и свои отношения.
Рассказ о семейных конфликтах, которые были скрыты или игнорировались на протяжении многих лет, позволил этой паре разрушить все деструктивные модели. Начался процесс заживления. И он продолжается до сих пор; иногда путь паре кажется сложным и тернистым, но их настойчивость и основное обязательство друг перед другом сдерживают боль перемен.
И хотя каждая семья привносит в эти сеансы свой собственный вкус, стиль и историю, аспекты этих моделей универсальны. Малоизвестная правда о семейной жизни такова: наши дети - это мини-доктора. Они внимательно наблюдают за взрослыми в своей жизни, испытывают гласную и негласную боль и пытаются помочь. Эти маленькие фантастические мыслители, по-видимому, верят в свою силу перемен; как показывает мой опыт, они серьезно относятся к своим обязанностям. Конечно, при отсутствии квалификации, их усилия обычно обречены на неприятные последствия. Но признание их крика о помощи часто является полезным началом.