Французы, осаждавшие Севастополь, поражались стойкости и храбрости русских солдат и матросов, оборонявших осажденный город. Вот что писал один из солдат своему приятелю на родине:
«Наш командир говорит, что по правилам военной науки русским уже давно было нужно капитулировать. На одну их пушку у нас пять, на каждого солдата – десять наших. На их ружья невозможно смотреть. У наших дедов, когда они брали Бастилию, было лучшее оружие. У них нет снарядов. Утром женщины и дети выходят на поля между укреплениями и собирают ядра. И мы стреляем по ним. Да, мы теперь стреляем в женщин и детей. Потому что ядра, которые они соберут, полетят в нас. Но в ответ женщины начинают плеваться в нашу сторону, а мальчишки – показывать языки.
Эта война не кончится никогда. Мы вчера ходили в атаку четыре раза и четыре раза отступали. За нами погнались их матросы. Впереди бежал крепкий малый, который сшиб двух наших – одного штыком, потом другого – прикладом, и уже целил по третьему, когда ему прямо в лицо попала шрапнель. У него оторвало руку, но он сгоряча пробежал еще несколько шагов и упал у нашего вала.
Мы затащили его, кое-как перевязали и положили в землянке. Решили, что сейчас уже поздно, если до утра не умрет, отнесем его в лазарет. А ночью я неожиданно проснулся и увидел, что раненый русский подполз к бочке с порохом и из последних сил пытается одной рукой высечь искру, чтобы поджечь бочку. Я успел вырвать у него огниво. И поверь, мне первый раз за всю войну стало по-настоящему страшно. Понимаешь, когда полумертвый матрос с оторванной рукой не сдается, а пытается взорвать себя и противника – пора прекращать войну. С русскими воевать бесполезно».