Что такое словарь Даля, знают даже те, кто ни разу его не листал. Это кладезь устаревших слов и выражений, а еще — энциклопедия старинных обычаев и быта. Как ни удивительно, словарь этот — плод хобби. Его автор не был ни профессиональным филологом, ни этнографом. Без ущерба для работы он превратил в главное дело жизни свое увлечение и благодаря ему вошел в историю.
Со знаменитого портрета кисти Перова на нас смотрит строгий белобородый мужчина старообрядческой внешности. Кажется: вот человек, который всю жизнь посвятил языку, типичный ученый-словесник. Как бы не так. Профессий у Даля было три, и ни одна из них ничего общего со словесностью не имела.
Широта кругозора с детства
Владимир Даль вырос в Николаеве, в то время — главном городе Черноморского флота. Отца его звали Иоганн Христиан. Он был датчанином, но, получив российское подданство, стал именоваться Иваном Матвеевичем. Служил Иоганн-Иван главным лекарем на Черноморском флоте, а до того как стать врачом, заведовал придворной библиотекой у Екатерины II.
Владимира с братом подростками отправили в морской кадетский корпус, потом несколько лет они служили на флоте. Тогда же юный Даль начал сочинять стихи и прозу, понемногу собирать редкие слова, народные прибаутки и присказки, случайно услышанные то от матроса, то от лавочника, то от ремесленника. Первое удивившее его слово он записал себе на память в 18 лет, услышав от ямщика: «Замолаживает».
— Что-что? — переспросил Даль.
— Пасмурнеет, — объяснил ямщик.
Никакой практической пользы в коллекционировании слов Даль не искал — это было увлечение, его восхищала простонародная речь. Кстати, свободно владея кроме русского немецким, французским, английским и украинским языками, выучив в течение жизни еще несколько языков (включая татарский и казахский), родным языком Даль всю жизнь считал русский, думал на нем, любил и глубоко его чувствовал.
Военный лекарь
В 24 года Даль оставил флот и поступил в Дерптский университет на медицинский факультет. Врачевание казалось ему по-настоящему полезным делом, в отличие от службы на флоте. Закончив учебу, Даль в 1829 году отправился в действующую армию военным лекарем. Именно во время военных походов страсть Даля к собирательству проявилась в полную силу. Солдаты были из разных уголков России, все — со своими особенностями языка, с региональными словечками, редкими оборотами речи, присказками и прибаутками. Даль любил подсесть к ним вечером у костра, прислушаться к разговорам, расспросить. Чтобы ничего не забыть, делал записи. Так появились первые материалы для будущего словаря.
После военных походов Даль ненадолго осел в Петербурге, продолжая работать врачом в госпитале. В это время ему уже 30. Росла его известность как писателя (публиковался он как под своим именем, так и под псевдонимом «казак Луганский»). Даль часто бывал в столичных литературных салонах, познакомился с Жуковским и Пушкиным. Именно Пушкин помог Далю поверить в то, что сбор драгоценных крупиц живого языка не просто любопытен, а крайне важен как для изучения языка, так и для сохранения его самобытности.
Провинциальный чиновник
В 32 года Даль кардинально сменил работу и уехал в провинцию. На восемь лет он стал чиновником особых поручений при военном губернаторе в Оренбурге. Такой поворот в карьере может показаться странным, но сам Даль хлопотал об этом назначении. Он всегда был практичным человеком и понимал, что содержать семью на что-то надо (перед переводом в Оренбург Даль женился). К тому моменту Владимир Иванович уже пришел к идее собрать свои материалы в большой толковый словарь. Но он осознавал, что такому титаническому труду придется отдаться полностью, а для этого надо создать себе и семье, как бы сейчас сказали, финансовую подушку, откладывая часть жалованья. Оренбургская служба оказалась в этом смысле выгоднее петербургской.
Увы, казенная работа Даля разочаровала. В письмах к другу он честно называл ее «упырем, сидящим на шее». Но трудился Владимир Иванович добросовестно, а на досуге он отводил душу: много писал сам (рассказы, повести, сказки, даже песни) и переводил на русский язык чужие труды, много ездил по округе и пополнял бесчисленные заготовки для будущего словаря. А кроме того, еще и врачевал понемногу, изучал Оренбургский край как натуралист, естествоиспытатель и краевед, писал исследовательские статьи. Он даже занялся там обустройством местного краеведческого музея и написал учебники по зоологии и ботанике — поистине неугомонный ум!
Карьерный взлет и пенсия
В 1841 году Даль вернулся в Петербург. Он пошел на повышение по службе и продолжил заниматься особыми поручениями в Министерстве внутренних дел. Владимир Иванович заведовал там особой канцелярией, стал фактически правой рукой министра и дослужился до статского советника.
Правда, Даль позволил себе слегка воспользоваться служебным положением: попросил подчиненных из разных концов необъятной России записывать и присылать ему региональные словечки. Канцелярские писцы в свободное время разбирали и переписывали по карточкам присланные на имя начальника сокровища. К чести Даля, он из личных средств платил им за эту работу.
После девяти лет работы в министерстве Даль вдруг взмолился отпустить его в Нижний Новгород ради службы… управляющим ярмарочной конторы. Оттуда ему через 10 лет пришлось уйти в отставку. Владимиру Ивановичу в это время 58 лет.
Теперь можно было спокойно доделать наконец давным-давно задуманный Толковый словарь живого великорусского языка. Чем Даль и занялся, поселившись в Москве. Впереди его ждали последние, зато самые счастливые 13 лет жизни.
Счастливая старость
Огромный массив накопленной за 40 лет информации надо было систематизировать: придумать, по какому принципу строить словарь, подобрать к каждому слову самые яркие примеры использования. Этим титаническим трудом — а в словаре около 200 тысяч слов — Даль занялся в одиночку. Словарь решено было издавать постепенно, отдельными выпусками, — сначала то, что уже готово, параллельно продолжая работать над остальными словами.
Сейчас в это трудно поверить, но словарь, который живет вот уже больше 200 лет, сначала никто не хотел издавать. Из-за внушительного объема книги затраты на печать предполагались большие, а в окупаемость никто не верил. Издателей можно понять: в самом деле, ну кому в то время мог быть интересен какой-то странный словарь, по-русски толкующий русские же слова? Кто его купит?
К счастью, словарем заинтересовалось Общество любителей русской словесности, и благодаря его усилиям удалось найти мецената, который дал денег на первый выпуск. Успех словаря был таким громким, что расходы на второй выпуск взял на себя сам император. Это означало признание труда на самом высочайшем уровне.
Даль никак не заботился о наградах для себя — его осчастливил уже сам факт выхода словаря в свет. Но награды посыпались: Академия наук присудила толковому словарю Ломоносовскую премию, а его автора избрала своим почетным членом.
Считается, что даже последние мысли Даля перед смертью были о его словаре — якобы он попросил дочь записать еще одно словечко… Зато достоверно известно, что, когда Даля не стало, словарь его продолжил жить и пополняться. Третье издание вышло, когда автора не было в живых уже 30 лет, и слов в нем оказалось на 20 тысяч больше, чем в первом прижизненном варианте.
Евгения Яковлева