Автор самой известной гравюры в мире «Большая волна в Канагаве» — не просто блестящий мастер, но и настоящий бунтарь, который десятилетиями отстаивал свой новаторский взгляд на живопись. По случаю выхода на российские экраны документального фильма «Выставка Hokusai Британского музея» ЧТД рассказывает о художнике, чьи принципы перевернули искусство и Востока, и Запада.
«Большая волна в Канагаве» — одно из популярнейших произведений японского искусства в мире и, пожалуй, наиболее узнаваемый образ японской культуры как таковой. И подобно этому огромному валу возвышается над своими предками и потомками — мастерами японской гравюры — великий Кацусика Хокусай.
На первый взгляд, гравюры Хокусая представляются воплощением всего японского: тут тебе и минимализм, и характерная цветовая гамма, сдержанная и изысканная одновременно, и тема хрупкости и быстротечности жизни. Однако в действительности Хокусай — совсем не типичный японский художник. Поставить «Большую волну» в один ряд с традиционными гравюрами укиё-э можно лишь с очень большой натяжкой.
Безумный живописью
Кацусика Хокусай родился в 1760 году в небогатом городском предместье Эдо (современный Токио) и прожил удивительно яркую жизнь длиною в 90 лет. Начав карьеру в качестве подмастерья резчика по дереву, он сменит более 30 псевдонимов, около ста мест жительства, создаст более 30 тысяч произведений, поработает в самых разных техниках и жанрах: от книжной иллюстрации до эротической гравюры.
Единственной константой останется упорный поиск собственного «я», собственного творческого голоса, своего уникального пути в искусстве. На этом пути Хокусай, будучи по характеру бескомпромиссным, дерзким и агрессивным, столкнется с множеством трудностей: он будет изгнан из школы искусств из-за конфликта с учителем, будет жить впроголодь и зарабатывать мелкой торговлей, но откажется потакать вкусам широкой публики и писать привычные работы в жанре укиё-э.
Одержимый искусством, в 41 год он выберет себе псевдоним Гакедзин Хокусай — Безумный живописью Хокусай.
Сегодня он известен прежде всего работами в жанре укиё-э. Укиё (дословно «зыбкий», «изменчивый мир») изначально имело негативную окраску и обозначало бренность земного существования. Однако начало XVII века, принесшее передышку в череде междоусобных войн, способствовало расцвету городской жизни и росту популярности исключительно городских видов досуга, в частности, театра Кабуки, боев сумо и отдыха в домах гейш и куртизанок.
Именно эти сюжеты и стали главными темами гравюр укиё-э, придав понятию уки-ё новый смысл — картины нестатичного, изменчивого мира, печального в силу своей конечности, но одновременно и полного удовольствий, которыми нужно успеть насладиться.
Спокойная, размеренная жизнь обычных людей на фоне великолепия японских пейзажей — таким был жанр укиё-э, в котором совершил революцию Хокусай.
Гравюры укиё-э пользовались спросом у обеспеченных японцев, которых не слишком интересовали изображения деревенской жизни. Горы, деревья, озера, болота — все это продавалось плохо, а пейзаж существовал в качестве нишевого жанра исключительно в технике рисунка тушью на шелке или рисовой бумаге.
Зато в Европе жанр пейзажа переживает расцвет, и несмотря на то, что Япония, находящаяся под властью сегуната Токугава, остается изолированной от внешнего мира, офорты французских и голландских мастеров контрабандой проникают в Эдо на кораблях Голландской Ост-Индской компании. Этим путем произведения европейских художников попадают в руки Хокусая.
Он внимательно изучает незнакомую ему живопись и приходит в восторг от чуждых японскому искусству реализма, растушевки, лессировки, светотени. Европейский подход к перспективе и использование западного золотого сечения становятся главным композиционным приемом в первом листе серии «36 видов Фудзи» — «Большая волна в Канагаве».
Волна поднялась
Хокусай, состоявшийся художник, прошедший трудный путь и добившийся всеобщего признания, берется за серию «36 видов Фудзи» в возрасте 70 лет, во многом неожиданно для себя самого. Внук прокутил все его состояние, а дочь из-за бедственного положения, в котором оказалась семья, покидает дом и уходит жить в храм. Хокусай остается один, без средств к существованию. В дневнике он пишет: «Этой весной у меня нет ни денег, ни одежды, ни еды».
Хокусай принимает заказ от известного издательского дома «Эйдзюдо» и создает нечто принципиально новаторское, доселе невиданное: пропустив через себя и творчески переосмыслив великие достижения европейских мастеров, он сращивает японскую гравюру укиё-э с реалистической пейзажной живописью Старого света.
«Большая волна» по формальным жанровым признакам вполне соответствует сюжетам укиё-э. Однако центральную роль Хокусай отдает пейзажу — жанру, по мнению тогдашних японцев вообще несовместимому с техникой ксилографии. А героями картины делает рыбаков — едва ли не самое низшее сословие тогдашнего японского общества.
Традиционная для Японии техника гравюры по дереву смело соединена с европейскими приемами пейзажной перспективы и выбором низкого горизонта композиции, характерного для голландской гравюрной марины XVII века. Хокусай работает с очень естественной, но в то же время невероятно утонченной сине-бело-голубой гаммой, в которой доминирует берлинская лазурь — самый модный цвет в Европе того времени.
За счет этого колористического решения родство между «Большой волной» и современным ей голландским искусством становится еще более очевидным. Самая, казалось бы, японская из всех японских гравюр в действительности отражает представления Хокусая о современном ему европейском искусстве.
Творческим итогом слияния двух подходов становится победа над глубоко укорененной в японском искусстве условностью. «36 видов Фудзи» — прочный фундамент, на котором сам Хокусай и его последователи возведут величественное здание японского реализма. Серия окажется невероятно популярной: с оригинальных досок, созданных Хокусаем, будет отпечатано порядка 5000 копий, прежде чем они износятся и станут непригодными для новых отпечатков.
Сам мастер отнесется к своему успеху скептически. Он не считал созданное им произведение чем-то значительным и все время продолжал совершенствоваться, будучи уверенным, что его лучшая работа впереди.
В предисловии к серии «100 видов Фудзи» — продолжению «36 видов Фудзи» — он напишет: «Начиная с шести лет у меня была мания изображать формы предметов. Когда мне сравнялось полвека, мои работы стали часто публиковать. Но все, что я сделал к 70 годам, не заслуживает внимания. В 75 я кое-как научился изображать животных, растения, деревья, птиц, рыб и насекомых. К 80 годам я надеюсь достичь большего. К 90 годам я еще глубже проникну в принципы сущего. В 100 лет я буду великолепным художником. К 110 каждая точка, каждый мазок на моих картинах будут казаться живыми. Каждому из вас, кто собирается дожить до этого времени, я обещаю сдержать свое слово. Я пишу это уже на склоне лет. Раньше я называл себя Хокусай, но сейчас подпишусь как «Безумный Старик, одержимый рисунком».
Крестный отец импрессионизма
Хокусай умер в 1849 году. Через пять лет после его смерти в Японии произошли кардинальные политические изменения: был подписан Канагавский договор с США, открывший Японию для остального мира. Очень скоро в Европу и Америку хлынули экзотические японские товары, в том числе эстампы укиё-э. В 1867 году работы Хокусая были представлены широкой публике на Всемирной выставке в Париже.
Докатившись до Франции, «Большая волна» покорила парижских авангардистов. Известно, что Эмиль Золя называл художников укиё-э первыми и наиболее совершенными импрессионистами. Оттиск «Волны» был в коллекции Клода Моне. Был он и у Ван Гога: в письмах к брату Тео Винсент восхищается драматизмом и эмоциональным содержанием знаменитой ксилографии.
Эстамп Хокусая висел в кабинете Клода Дебюсси. Композитор написал в 1905 году три симфонических эскиза под общим названием «Море», где на обложке красовалась репродукция «Большой волны». В том же году в одной из иллюстраций к «Сказке о царе Салтане» «Волну» недвусмысленно цитирует Иван Билибин. В 1908 году поэт-модернист Райнер Мария Рильке посвящает Хокусаю и его циклам видов Фудзи стихотворение «Гора»:
Тридцать шесть и сызнова сто раз
рисовал художник эту гору
и сметал рисунки без разбору
(тридцать шесть и сызнова сто раз)
Вечный талант
Сегодня «Большую волну в Канагаве» цитируют в промышленных масштабах. Интернет-пользователи вместе с «Большой волной в Канагаве» ищут абсолютно все: от тату и обоев до чехлов для телефона и обложек на паспорт.
В 1973 году тогда еще сравнительно молодой австралийский бренд спортивной одежды Quiksilver использовал мотив волны и горы Фудзи в своем логотипе. Дизайнер и модельер Ханае Мори украсила ткани весенне-летней коллекции 2003 года принтом «Большой волны». Пройдясь по подиуму, сине-белый завиток с россыпью брызг спустился в масс-маркет и начал новую жизнь — в качестве принта. Теперь его можно встретить на платьях, футболках, носках и кедах по всему миру.
Каждый из музеев — обладателей качественного оттиска ксилографии Хокусая (среди них Нью-Йоркский Метрополитен-музей, Британский музей и целый ряд других собраний, включая Дом-музей Клода Моне в Живерни) считает своим долгом разместить «Волну» на сувенирах. В 2017 году монетный двор Фиджи отчеканил юбилейную серебряную монету с изображением «Волны». Да что там — тиражировать «Волну» может каждый из нас, ведь «Волна» — единственное произведение искусства, по мотивам которого был создан эмодзи (его можно найти в любом айфоне).
Несмотря на то что волна, изображенная Хокусаем, не имеет ничего общего с цунами, образ органично встроился в логический ряд «волна — Япония — цунами». Поэтому сегодня «Волна» часто используется в качестве символа наводнения, и шире — любой катастрофы, связанной с водой. Так, в Дрездене установлен памятник в виде «Волны» в память о разливе Эльбы в 2002 году, а на гранитной плите на Лонг-Айленде, установленной в память жертв крушения Boeing-747, рухнувшего в Атлантический океан, — все та же волна, из пены которой вылетают 230 чаек — по числу погибших на борту.
Бездонные воды на гравюре Хокусая говорят все новым поколениям о великой изменчивости и красоте этого мира, ради которой и стоит жить.
Александра Авдеева
