7 января умер бывший редактор Гардиан Питер Престон. Большую часть жизни он отдал газете. Питер пришел в Гардиан, когда ему было 25 и фактически не покидал ее до самой смерти — перед Новым годом вышла его последняя колонка.
Питер вырвался в главреды с позиции ночного редактора. Он варился как журналист в котле удивительных событий — холодная война, теракты чокнутых ирландцев, забастовки, Хуссейн. Guardian, а за ним и Observer перешли в руки Престона в состоянии кризиса, но он вытянул их и сделал силой, с которой принято считаться. Вот несколько его крутых редакторских решений, которые говорят о Питере Престоне много больше, чем любые вымученные эпитафии.
Питер Престон и Сара Тисдолл
В 1983 году у Гардиан оказались секретные военные документы, утекшие стараниями госслужащей Сары Тисдолл. Газета немного повоевала с властями за эту информацию, но в конечном итоге передала документы по решению суда. Это привело к шестимесячному тюремному заключению Тисдолл. Вот такой медиаликс.
В 2005 году вышла колонка Питера с рефлексией на тему защиты источников. Выяснилось, что все эти годы он винил себя. Престон вспоминает, как газета боролась за Тисдолл. В Гардиан очень не хотели выдавать Сару. Еще до судебного разбирательства Питер подписал документ, который запрещает уничтожать утекшие бумаги. Когда суд вынес свое решение, и бумаги должны были быть переданы властям, Питер Престон, по его словам, хотел разорвать все свидетельства. Почему он этого не сделал? Документ был подписан от имени газеты, и нарушение договора могло бы привести к серьезным последствиям. Те, кто знали Питера лично, говорят, что он бы не застремался нести ответственность за свои действия, но он просто не мог так поступить с газетой.
Шесть месяцев — это не такой большой срок, и ситуация вообще неоднозначна. Но все это произошло в смену Престона и, похоже, он до конца жизни винил себя за редакторское и человеческое малодушие в тот момент.
Питер Престон и грязные коррупционеры
Есть такой персонаж Джонатан Айткен. Он то ли журналист, то ли писатель. Между нами, хреновенький человечек. Пару лет назад он дочиста вылизал подошвы Назарбаева в книге о его правлении. А в 90-е Джонатан и сам был политиком — министром здравоохранения. При Престоне на первой полосе Гардиана вышло расследование об отношениях Айткена с саудитами, которым он тоже что-то вылизывал. Взамен добрые арабы оплатили ему и его жене номер в Ritz.
Если мне придется начать борьбу за то, чтобы вырезать опухоль изворотливой и извращенной журналистики в нашей стране мечом правды и надежным щитом британской честности, пусть будет так. Я готов к битве. К борьбе с ложью и теми, кто ею торгует.
С этими словами Айткен подал в суд на Гардиан и еще несколько изданий. Спор разрешился только через два года. Выяснилось, что Айткена действительно подкармливали халялем с рук, в Англии вышла классная работа «Кинжал обмана» с отсылкой к «мечу правды», а сам виновник торжества поехал колесить по Средней Азии.
Это дело, хотя и было завершено после ухода Престона, — его заслуга. После истории с Тисдолл он не забоялся выходить раз на раз с властями, зная, чем может обернуться обвинение в клевете.
В детстве Питер переболел полиомиелитом, и знающие бывшего главреда Престона люди говорят, что это событие оставило свой отпечаток на его характере. Он был тихим, скромным и, на первый взгляд, слабым человеком, но, когда дело доходило до трудностей, его преисполняло мужество и бесстрашие. Это позволяло ему принимать крутые, достойные уважения редакторские решения.
Питер Престон и G2
К концу 80-х ежедневник Индепендент отбирал последние кости у Гардиана. Газете приходилось несладко. Шло второе десятилетие правления Престона, и ситуация требовала разрешения. Денег становилось все меньше, а содержание ценных кадров уничтожало бюджет. В этих условиях Питер придумал нехитрую революцию, захватившую прессу того времени, — G2.
Сегодня этим никого не удивишь — подумаешь, газета внутри газеты. Но в 90-е так никто не делал. Weekend Guardian выходил в качестве таблоида внутри ежедневника. Престон сделал из этого главную фичу, несмотря на сопротивление консервативных англичан. Читателям вкатил новый формат, и G2 жив до сих пор. Почти сразу после своего появления он породил бесчисленное количество подражателей: в течение нескольких месяцев Independent и Times запустили свои собственные версии таблоидов, и каждая уважающая себя европейская газета стала обзаводиться чем-то вроде C2, M2 или что там у них еще. Короче, это был разгром конкурентов, ведь им оставалось только нагонять Гардиан.
Алан Расбриджр, который сменил Престона на посту, описывает маленькую инновацию с большими последствиями так:
G2 изменил журналистику не путем введения нового формата, а нового подхода: умного, смешного и непредсказуемого. Guardian всегда высоко ставил чувство юмора, и так [газета] его институционализировала.
Сам Престон называл G2 «творчеством в квадрате».
В те дни, когда новостная повестка по-настоящему мрачна, другой, таблоидный взгляд на жизни обычных и необычных людей может привнести немного легкости. В особенные дни он может отправить в нокаут.
Закончим воспоминания о Престоне словами Роджера Элтона, бывшего редактора Observer, издания, которое также спас от закрытия Престон:
Он считал, что журналистика — это не просто описание мира. Она и о том, как сделать этот мир лучше.
Таким был Престон и его редакторские решения.
_____________________________
Если вы чувствуете в себе силы, разделяете взгляды автора и хотите присоединиться к созданию канала, будем только рады. Вся информация тут.
P.S. Если ваши кулачки непроизвольно сжались от этого текста, и захотелось вступиться за инфостиль, вот вам трюк: я уже побывал в будущем и привел контраргументы на ваше негодование, наслаждайтесь.
P.P.S. Кстати, в будущем вы так и не стали успешным коммерческим писателем.
