Редкая штука — памятник, который все время меняется. То он весь состоит из букв. То вдруг обзавелся глазами. Потом сплошь — портрет. Вдруг — караул! - стал девственно чист. А назавтра уже опять испещрен строчками по всей диагонали. Этот интерактивный монумент — Стена Цоя на Арбате. Он умер — Стена родилась.
15 августа 1990 года по радио передали: в Латвии, в нескольких километрах от Риги, в автокатострофе погиб лидер группы "Кино". В этот же день чья-то рука вывела на стене дома № 37, выходящей в Кривоарбатский переулок: «Сегодня погиб Виктор Цой». Тут же рядом появился ответ: «Цой жив!». И понеслось. Каждый здесь оставлял свой след — строчки из песен, признания в любви. До самого сорокового дня у стены непрерывно дежурили поклонники. Сюда несли цветы. Потом установили портрет. Фан-клуб обрел постоянное место, обзавелся постоянным составом и традициями. Так, в специальной пепельнице было принято оставлять только что прикуренную надломленную сигарету («Если есть в кармане пачка сигарет, значит, все не так уж плохо?..»). Здесь пели, пили и рыдали. За компанию подтягивались бомжи и прочие лица неопределенных музыкальных вкусов. Стену включили в путеводители.
Жители соседних домов взвыли: почему Москва, а не Питер? Почему не Лужники, где был его последний концерт? Сколько раз за день можно прослушать «Мы ждем перемен» в исполнении пьяных голосов и не сойти с ума? За что?! Действительно, армия фанатов Цоя оказалась столь велика и столь разнообразна, что обуздать ее верность, любопытство и печаль никак не представлялось возможным. Амплитуда дискуссий по поводу судьбы стены колебалась от «снести, к чертям» до «облагородить и узаконить». Ее закрашивали. На ней писали крамольное: «Цой мертв». Грозились придать статус официального городского памятника. Изваять рядом босого Цоя на мотоцикле. Оставить только надписи 90-х. Позвать профессиональных художников, и пусть рисуют.
В общем, пока стоит — ждет перемен.
Мария Кронгауз
Фото Елены Головань