Итак, меня низвергли из директорской приемной во тьму Архива. В царство пыли и мрачной Маргариты Аристарховны. Она носит пегий шиньон. Из тех, что для поддержания архитектурных форм требуют подстановки полуторалитровой банки. В ее глазах опыт закоренелой устроительницы повсеместно-светлого будущего и ненависть ко всему современному. В основном ко мне, олицетворяющей собой развращённую молодость.
Я шуршу по клавишам так быстро, что старая церберша не успевает подносить пожелтевшие от времени картонные папки и это ее бесит. Так сильно, что от злости она "нагревается" и маленькая комнатка, отведенная для работы младшего архивариуса и так провонявшая старостью, наполняется тяжелым духом древних как она сама духов. Этот "ландыш" не забить ничем. Даже ароматом свежих яблок, которые я прячу в ящике своего стола. У меня болит голова, но я не жалуюсь и отвечаю Марго симметрично. Варю крепкий буржуйский кофе и работаю как проклятая, перегоняя тонны старой бумаги в электронный формат. Сейчас мне это нужно. Много чужого прошлого, чтобы забыть свое настоящее.
Уйти от него непросто. Оно здесь, в моей голове. В мыслях, что бегут поверх набираемых строк. Я думаю о Германе, о том, что с нами было, о его смерти, а еще Эльзе Полянской, их с Германом семье, которую разрушила. О том, что ей завидую. Она свободна и может уехать отсюда и возможно начать все сначала, а я так и останусь здесь. Одна. Тонуть в этом болоте. Медленно лишаясь кислорода. Видимо каждый получил, что заслужил.
Географически мое болото осталось на том же месте. Архив Школы всего лишь десятая часть островного, который построили на одной с ней территории. Лучшее место для защиты от частых наводнений. Настоящий бункер. Впечатляют двери между секциями. Сорокасантиметровая сталь с винтовыми запорами. Открыть их можно только с центрального пульта. Как и запустить или отключить вентиляцию. От этого немного страшно. Когда твоя жизнь в руках двоих человек, а ты не знаешь кто они.
Из общежития для преподавателей меня переселили в корпус для прочего персонала Школы, а мою комнату после ремонта отдали Инге. Майору Мальцевой приходилось туго. Налаживать контакт с новенькой, да еще такой красоткой, в нашем гадюшнике естественно никто не торопился. Ее сторонились, едва ли не больше, чем меня три года назад. Девочку было жалко, но там смешнее наблюдать за ее потугами влиться в коллектив и что-то разузнать. Здесь умели хранить секреты. Какими бы они не были.
Мы с Германом были любовниками больше года, но и он никогда не говорил со мной о Школе и ее учениках. Эта тема не то чтобы была под строгим запретом, но так искусно обходилась, что продолжать расспросы становилось бессмысленно. Я просто делала свое нехитрое секретарское дело, а что уж там творилось в классах за плотно закрытыми дверями, меня не касалось. Но теперь Герман мертв. Его убили. Кто и за что будет выяснять Тетерич, но в тот вечер, когда я нашла его в кабинете, он собирался о чем-то со мной поговорить. Не факт, что о Школе, но что-то было не так. Уже давно. Герман был неспокоен. Часто и по многу писал в дневнике. Если бы можно было его прочесть, но после смерти всего его вещи изъяли. Если он и был среди них, его наверняка отдадут Эльзе, а это значит прочесть его мне точно не светит.
- Эй, подруга, а ты часом не уснула, нет? Я с тобой говорю!
Удар в плечо приводит меня в чувство. Я, наконец, вижу, что держу в руках ложку и размазываю по тарелке давно остывшее пюре с мясной подливкой.
- Смотри-ка, живая. Я уж думала забрать твой компот.
Я молча ставлю перед соседкой по столу нетронутый стакан. Девчонка хмыкает. Весьма колоритный персонаж. Фиолетовые волосы в высокий хвост, татуировки от шеи до кончиков пальцев, пирсинг в носу и ушах, под серой робой уборщика черная майка с ярко-зеленым принтом. Листок марихуаны. Зовут Катя. Любит рок, сигареты с ментолом и пиво. А еще секс. Очень много секса. У меня за стенкой. За неделю жизни на новом месте спала в тишине всего лишь раз. Вообще я не жалуюсь. Там мне почти нравиться. Можно курить и ходить по комнате в одном белье. Ни кто не следит и не подслушивает. Никаких чопорных куриц, никаких косых взглядов. С порога обозвали директорской подстилкой. Неприятно, зато честно.
- О, гляди, твой приперся. Щас возьмет гречку с котлетой и будет взглядом вертеть в тебе дырку.
Я качаю головой и молча ставлю тарелку на поднос, чтобы отнести к мойке. Обвожу взглядом полупустое помещение столовой, разделенной перегородками на три части. Для детей, преподавательского состава и всех остальных. Булатов на раздаче с подносом. Заметил меня, кивает и садится за стол у окна. Никакой он не мой, на что Катьке, в общем-то, наплевать. Так она констатирует ежедневные факты, а они таковы, что он действительно буравит меня взглядом на завтрак, обед и ужин без лишних слов. Это достает.
- Может, я с ним поворкую? – мурлыкает Катька. – Мужику явно нужна компания. Ты же не будешь против, если сама не хочешь?
- Не хочу и тебе не советую.
Я выбираюсь из-за стола и беру поднос. Пора возвращаться к моей ароматной церберше.
- Это почему? – Катька стартует следом. В одной руке поднос, другая растаскивает молнию. Будто и без этого тут никому не видно, что листочек тут не самое главное.
- Потому, - отвечаю я.
Булатов уже близко. Вот мы поравнялись. Стас поедает свой обед с таким видом, будто ему вообще все равно, что есть. Челюсти методично перемалывают говяжью котлету, движется шрам. Он смотрит на меня в упор. Я вцепляюсь в края подноса, намереваясь пройти мимо...
Острова у Дальних берегов. 19. Октябрь. 2006
Продолжение читайте на страницах дневника Сновидицы.