Как-то был я в городе Саиме по бартерным делам. Шило на мыло менял. И, конечно, первым делом подался на базар.
Подъезжаю… У них, оказывается, кто-то додумался до безбилетной перевозки всех — и своих, и чужих — на городском транспорте.
От каких душевных травм люди освободились! Я после удачной сделки «мыло-шило» выделил 200 рублей на премирование главного идеолога этого мероприятия и призвал всех попов, комбинаторов, кооператоров, певцов, поэтов, художников и весь трудовой люд не дать засохнуть на корню благому делу.
Так вот, приехал на рынок. Смотрю, снаружи никого нет, кроме одной цыганки. Продает целый мешок сигарет «Луч» по три рубля за пачку. Пришлось купить, так как в бартер без курева не проживешь — нервы. Когда покупал, разглядел, что никакая это не цыганка, а обыкновенная саимская курносая, белоглазая бабочка, — замаскировалась шалью — видимо, стыдно продавать ворованное.
Пошел внутрь рынка. И тут самое интересное, что увидел в Саиме. Большой торговый зал, торговые ряды, киоски, светло, чисто. Вроде все как надо, только нет никого: ни продавцов, ни покупателей. Но все же есть торговля! Сидят за одним прилавком семь почти одинаковых симпатичных старушек, подперев щечки кулачком, и улыбаются. Перед каждой стоят, как полагается, весы и гири. Но на прилавке ничего нет.
Прошел мимо бабушек раз, они глядят спокойно. Прошел два — они глядят. Я перебираю в голове: забастовка? протест? голодовка? Вроде ничего не подходит. Подхожу к самой, на вид, ласковой бабуле и предлагаю ей червонец за открытие тайны их демонстрации. Бабуля оказалась действительно ласковой и говорливой:
— Не нужен мне, —говорит, — сынок, твой червонец. Грех брать даже такой мизер за так. Нет тут никакой тайны, а все очень просто. Зачинщица нашего, по-теперешному ,бизнеса вон сидит с краю — Раиса Шустриха. Она все и придумала. Собрала нас, подружек детства, на подпольное собрание. Говорит: «Девки (это мы себя так называем, потому что, если скажешь «товарищи» — демократы лаются, а скажешь «господа» — коммунисты косоротятся. Ну вот, мы и говорим — «девки». Ни вашим, ни нашим.) Девки, — говорит, — сколько лет мы с вами будем еще маяться? Когда до счастливой жизни доберёмся? Ведь на наши пенсии по нынешним временам и похороны не справить. Ждать нам подмоги неоткуда. Раньше одного генерального сека кормили, а сейчас их развелось — на пальцах не сосчитать, разуваться надо. Вертеться приходится! А как вертеться? Аренда нам не по силам. Скот держать — кормов нет. В услужение никто не берет — господа еще не скоро появятся. Может, упаси Бог, после следующего съезда? Воровать мы с детства не приучены, да уже и нечего — все разворовано. Намедни последнюю доску от забора унесли. Вчерась проехала я по всему городу, благо басплатно, по многим магазинам тихонечко походила. И осенило меня! Во всех магазинах сидят за прилавками девицы-красавицы, не нам, замухрышкам, чета. Глазки синенькие, щечки румяненькие, губки аленькие. В ушках сережки всяконькие, на пальчиках колечек понадевано и с камушками, и так. Сами полненькие, да добренькие. А прилавочки у них чистенькие, товара никакого нет. Покупателя тоже нет, никто не мешает думать о хорошем. Зарплату им платят от товаров, которые ихние ухажоры забирают на базарах оптом. Чем не жизнь?! А ну-ка, давайте, как они, торговать!»
Ну, и решили мы крутиться, наподобие городских продавцов. Продали по последней курице, сложились на аренду семи весов и места на рынке, помылись в бане и вот сидим пятый день. Шустриха говорит, что благодать придет на седьмой день. Осталось немного. А ты червонец суешь. Приходи на восьмой день, я тебе два так дам.
Вот такая была у меня командировка по бартеру в город Саим. Там еще много интересного!