16 ноября 1917 года (3 ноября старого стиля) во многом печальная и драматическая дата. В этот день Красная гвардия и взбунтовавшийся московский гарнизон разгромили немногочисленные части, вставшие на защиту Временного правительства - юнкеров и присоединившейся к ним учащейся молодежи.
Бои в Москве начались с того, что на собрании юнкеров Александровского военного училища было принято решение - переворота 25 октября не признавать. Юнкера начали формировать добровольческие дружины. К ним присоединилось и второе юнкерское училище, находившееся в Москве – Алексеевское.
Силы стороны были неравны. На тот момент в Москве было 7000 юнкеров. К ним присоединились около 700 офицеров, в основном преподавателей, а также около 3000 добровольцев, в основном несовершеннолетних – гимназисты и кадеты.
Против юнкеров в общей сложности действовали около 25 тысяч распропагандированных солдат и Красной гвардии. Причем, имея явное преимущество, московские красногвардейцы не смогли справиться с юнкерами и запросили помощь в Петрограде. Правда, «Викжель», который на тот момент был отдельной силой, не пропускал поезда ни тех, ни других в город. Кроме того, у большевиков было более чем достаточно артиллерии, в том числе и тяжелой осадной, так как заводы и мастерские поддержали именно Советы.
С другой стороны, в военном плане юнкера, конечно, были подготовлены значительно лучше, чем солдаты, пламенные революционеры и присоединившиеся к ним красногвардейцы, среди которых тоже в основном была молодежь.
Кстати, фактически юнкера не были разгромлены, а сложили оружие согласно соглашению о разоружении. Условия соглашения со стороны ВРК не выполнялись, в процессе разоружения проводились массовые расстрелы юнкеров.
Впрочем, многие бежали на Юг, в основном на Дон, где стали основой для формировавшейся Добровольческой армии.
А потрясенный этим событиями Вертинский написал:
Я не знаю, зачем и кому это нужно,
Кто послал их на смерть недрожавшей рукой,
Только так беспощадно, так зло и ненужно
Опустили их в Вечный Покой!
Осторожные зрители молча кутались в шубы,
И какая-то женщина с искажённым лицом
Целовала покойника в посиневшие губы
И швырнула в священника обручальным кольцом.
Закидали их ёлками, замесили их грязью
И пошли по домам – под шумок толковать,
Что пора положить бы уж конец безобразью,
Что и так уже скоро, мол, мы начнём голодать.
И никто не додумался просто стать на колени
И сказать этим мальчикам, что в бездарной стране
Даже светлые подвиги – это только ступени
В бесконечные пропасти – к недоступной Весне!