Фронтмен The Rolling Stones Мик Джаггер пообщался с Джоном Хамфрисом в эфире передачи Today на BBC Radio 4 по поводу их выступления на фестивале Гластонбери в этом году.
Джаггер рассказал о бунтарских годах группы во времена социальной нестабильности, о перспективе дальнейших выступлений, о том, как он носил платье и как когда-то подумывал о том, чтобы стать журналистом.
Могу я называть Вас Мик?
Мик Джаггер: Пожалуйста, Джон.
Первый концерт, на котором я Вас видел, был в Мэдисон Сквэр Гарден.
Джаггер: В каком году?
В 1972.
Джаггер: Да, точно. Тур Exile on Main Street.
Да-да, именно. И следующий раз, когда я Вас увижу, будет на фестивале Гластонбери в эту субботу.
Джаггер: Да. Парочку лет спустя.
Точно. Этот концерт не будет таким же, верно?
Джаггер: Возможно, несколько тех же песен.
Ну а всё же?
Джаггер: Я не знаю. Я не смогу огласить тебе сет-лист.
Вы исполните свои золотые хиты?
Джаггер: Я не скажу что мы будем делать на Гластонбери и не могу огласить тебе сет-лист для Гластонбери.
Это большой секрет?
Джаггер: Ну, неплохо бы иметь немного сюрпризов, но люди обычно умудряются как-то раздобыть сет-лист, например, когда он пересылается по почте, или что-то в этом роде. Я думаю, что они будут…
Ладно, Я буду разочарован, если Вы не исполните парочку хитов.
Джаггер: Какая твоя любимая?
Вы просто обязаны сыграть Satisfaction.
Джаггер: Хорошо, мы это учтём
Буду признателен. Кстати, как сильно изменился рок-н-ролл? Я знаю, что это обширный вопрос, но в те дни, 50 лет назад, когда вы только начинали свой путь, рок-н-ролл был действительно протестом? А вы были бунтарской молодёжью?
Джаггер: Пожалуй, да, но дело было не только в текстах песен, но и в…
Отношении?
Джаггер: Да, именно. Рок-н-ролл с самого начала, ещё до нашего появления, предполагал странный или даже вызывающий внешний вид, и так далее.
Например, ношение платья в Гайд Парке.
Джаггер: Да, ношение платья в Гайд Парке. Кстати, в какой-то степени мы продолжили эту традицию, были очевидные отклонения от того, что люди привыкли считать нормой, но я думаю, что в развлекательном бизнесе это было всегда, хоть и действительно набрало обороты только в 60-е. В 50-е это шокировало. Я имею в виду, Элвис шокировал людей. Сейчас в это трудно поверить, но тогда Элвис был действительно шокирующим.
Но не таким шокирующим, как вы?
Джаггер: На самом деле, я думаю, что он был более шокирующим, чем мы. Потому что, если бы ты был обычным американским гражданином в 1955, всё ещё живущим в эре Эйзенхауэра, то для тебя поведение Элвиса было бы шокирующим.
Я приехал в Америку в начале 70-х.
Джаггер: Так вот, Элвис был очень шокирующим. Я имею в виду, англичан не так просто шокировать, как мне кажется. По крайней мере, они стараются не показывать свой шок, а газеты его показывают только для того, чтобы продаваться.
Так вы играли для этой цели? Вы лишь шутили над нами?
Джаггер: Я думаю, это действительно было так, и газетам это нравилось – они часто публиковали дурацкие истории про нас. Я не думаю, что люди действительно были шокированы.
Вы в курсе, что Вы сейчас разрушаете мои иллюзии?
Джаггер: Я не знаю, как это могло тебя шокировать. Это были истории типа появления в ресторане без галстука.
Вы вытворяли кое-что покруче, чем это.
Джаггер: Мы вытворяли много чего покруче этого, но если ты посмотришь на все эти вырезки, то ты увидишь много именно таких «преступлений».
Да, например, я прекрасно помню, как разозлилась национальная федерация парикмахеров.
Джаггер: Да, именно. Я имею в виду, как же это было глупо! Всё это было абсурдно. Но, несмотря на внешнюю глупость, в обществе постоянно происходили изменения, о которых мы все знаем, про это написано много книг социологами и антропологами, и мы не будем всех утомлять, повторяя в очередной раз, что настроения и моральные стандарты
изменялись, и менялись они очень и очень быстро.
И очень многие осуждали вас за это.
Джаггер: Да, они много чего осуждали, и, конечно же, мы были лишь каплей в водовороте того, что тогда происходило
Конечно, но не забывайте, что Том Вулф однажды сказал: «The Beatles хотели держать тебя за руку, а The Stones хотели спалить твой город».
Джаггер: Ну что ж, неплохо, Том. Только писателю могло такое прийти в голову.
На самом деле вы не причиняли вреда?
Джаггер: За пределами Англии было хуже, чем в самой Англии, потому что в Европе было много общественных волнений, например, концерты The Rolling Stones в Германии, Голландии, Франции и Италии стали чем-то вроде оправдания или фокальной точки для общих волнений, которые были намного хуже федерации парикмахеров, потому что можно было видеть дикость всего этого.
Но вы этим воспользовались… Ладно, вы этим воспользовались или вы помогли этому
Джаггер: Мы как-то естественно оказались частью этого.
Вы не хотели сказать «смотрите, мы плохие ребята»?
Джаггер: Нет, мы всего лишь собирались стать блюзовой командой, и вели себя как обычно, как ведут себя все дети.
Но ведь Вы принадлежали к среднему классу. Я имею в виду, Вы были «хорошим мальчиком».
Джаггер: Это ещё ничего не значит. Мы вели себя хорошо, но было и то, что нас раздражало и разочаровывало. Вот, например, многие из тех, кто недавно выходил на улицы в Бразилии, принадлежали как раз к среднему классу.
Это правда.
Джаггер: Так что, тот факт, что мы относились к среднему классу, или как вы его там называете, ещё не говорит о том, что у нас не было своих идей по поводу устройства общества, но самым главным было то, что мы были блюзовой командой и хотели играть музыку, хоть мы и были втянуты во всякие общественные дела из-за духа времени, верхом на котором мы мчались.
Сейчас музыка стала спокойнее, чем тогда.
Джаггер: Ты имеешь в виду классический рок? Последняя песня, которую я написал – Doom and Gloom – на самом деле на социальную тему… Да, она весьма иронична, но всё же она социальная.
Но в ней нет вызова.
Джаггер: Все мои песни на социальную тему всегда были ироничными. Я не делаю песен на социальные темы, которые не были бы ироничными.
Satisfaction ироничная?
Джаггер: Это скорее личное утверждение, чем песня социальной тематики.
Ну как же, там ведь поётся про то, что я не могу получить удовлетворение от того, что происходит вокруг.
Джаггер: Я бы сказал, что она очень ироничная и юмористическая, как и Doom and Gloom. Всё это разбавлено юмором, что очень характерно для англичан.
Значит, всё это время мы ошибались, и хотя мы с Вами примерно одного возраста, и Вы только что сказали то, о чём я догадывался, но Вы понимаете, что Вы сейчас разрушаете все мои иллюзии, потому что Вы были тем парнем, который вещал для всех нас?
Джаггер: Да, я вещал, но если ты почитаешь тексты, то ты увидишь, что это был юмор, это не было простым разочарованием.
Это была Ваша манера поведения, не так ли? Вы выходили так на сцену и…
Джаггер: Это зависит от того, как ты держишься. Если ты выглядишь достаточно угрожающе при этом, то ты можешь улыбаться.
Вот, точно. Вы были угрожающими.
Джаггер: Такой можно назвать только часть The Rolling Stones, и тогда, и сейчас. Ты угрожающий не два часа подряд, а лишь 10 минут, и потом ты улыбающийся романтик. Многие наши мелодии, которые сложно назвать угрожающими, стали хитами, например As Tears Go By. Вообще The Rolling Stones – это нечто многогранное. Мы можем гордиться тем, что делаем что-то хорошо, а потом попробовать ещё что-то, и это что-то у нас может получиться даже лучше, чем у других, и нам нравится пробовать разные вещи.
И как долго это сможет продолжаться?
Джаггер: Понятия не имею. Это примерно так же, как если бы я тебя спросил как долго ты собираешься выходить в эфир с шоу Today.
Ну, этот вопрос я могу дать честный ответ. До тех пор, пока у этого шоу есть я.
Джаггер: Тогда, пожалуй, я дам тебе такой же ответ.
Ну что ж, судя повашим недавним выступлениям, это надолго. Но разница в том, что в шоу Today я здесь сижу и, задавая вопросы политикам, я почти наверняка знаю, что они ответят.
Джаггер: Тебе нужно иметь острый ум, мне же стоит думать иначе.
Но мне не нужно пробегать по сцене в общей сложности 12 миль…
Джаггер: На самом деле, я не пробегал 12 миль. Да и мне тоже это не нужно.
Но всё же Вы бегаете. Я имел в виду, Вы до сих пор скачете по сцене, как и тогда, когда я первый раз увидел Вас в Мэдисон Сквэр Гарден.
Джаггер: Я стараюсь.
Должно быть, Вы сильно устаёте.
Джаггер: Бывает иногда.
Вы – рок-икона, нравится Вам это или нет. Вы очень долго были ей и это Ваша жизнь. Был ли такой момент, когда вы говорили себе «Господи, я бы хотел попробовать что-нибудь ещё»? Лично я бы пожелал в какой-то степени больше контроля над своей жизнью, потому что, как мне кажется, то, что Вы сделали, хоть это и можно назвать мечтой каждого, практически не оставило Вам выбора, Ваша судьба была предрешена…
Джаггер: Всё в твоих руках.
Но про Вас такое нельзя сказать?
Джаггер: Про тебя точно можно.
А про Вас?
Джаггер: Легко. Всё в моих руках, я делаю что хочу, работаю когда хочу, в этом плане моя судьба в моих руках. Я имею в виду, если ты хочешь попробовать что-то ещё, то я уверен, что ты можешь это сделать. Я бы, пожалуй, попробовал стать танцором, если бы не травмы.
Вы ещё упоминали про школьного учителя.
Джаггер: Да, я уверен, что работа учителя доставила бы мне массу удовольствия, как и множество других профессий – политик, журналист… Когда-то я подумывал о том, чтобы стать журналистом.
Правда?
Джаггер: Да, обо всех этих вещах, о которых ты думаешь, будучи подростком, ты можешь думать и сейчас, я бы и сам так делал, но это абсолютно бессмысленно. Я имею в виду, что я совсем не жалею о недостатке контроля над своей жизнью, я очень доволен тем, что сделал. Вполне понятно, что ты, да и каждый человек хотел бы сделать за свою жизнь как можно больше. Быть рок-певцом не очень обременительно, но я знаю, что это у меня получается лучше всего.
И Вам это нравится.
Джаггер: Ещё как.
И, конечно же, Вы мне не скажете, как долго Вы планируете быть в строю?
Джаггер: Нет.
Хорошо, я больше никогда не буду задавать Вам этот вопрос. С нами был сэр Мик Джаггер, спасибо.
Перевод: Дима Борода
Оригинал статьи на Роккульте
