В 1959-м году тогда еще учитель Энтони Бёрджесс прямо во время урока упал в обморок. Позже врачи обнаружили у него опухоль мозга и уверили, что жить ему осталось не больше года.
С тех пор он опубликовал более 50 книг, и в один только период с 1960-го по 1964-й год Бёрджесс написал целых 11 романов. Он взял себе за правило писать не менее 2000 слов в день.
Диагноз не подтвердился, и умер Бёрджесс в 1993 году от рака легких.
Однако эта история – далеко не самое болезненное в жизни писателя.
Еще во время Второй мировой войны четверо дезертиров американской армии зверски избили и изнасиловали его жену. В тот момент она была беременна от Бёрджесса и ребенка потеряла.
Как отмечает сам автор: «После всего, что произошло, она впала в дикую депрессию и даже пыталась покончить жизнь самоубийством. Позже она тихонько спилась и умерла».
И нет ничего удивительного, что один из первых романов, написанных после известия о страшном диагнозе – «Заводной апельсин» посвящен той истории с женой, насквозь пропитан болью, граничащей с яростью в попытке избавиться от тяжелых воспоминаний.
«Заводной апельсин» – роман, эстетизирующий насилие, многим знаком преимущественно по легендарному фильму Стэнли Кубрика. И надо признать с режиссерами этому произведению везло – до Кубрика фрагменты книги экранизировал не кто иной, как Энди Уорхолл. Пожалуй, это редкий образец, когда экранизации как минимум не хуже (а в чем значительно лучше) книги.
И Филипп Григорьян при помощи легкой руки Ильи Кухаренко привносит новую интерпретацию. Первые 20 минут зритель любуется красочностью палитры ярких и сочных цветов. Лужайка-ковер, садовый гном, насыщенный интерьер американского загородного дома с плотными рядами книг, обшитых пестрыми корешками. За эти 20 минут никто не произносит ни слова. Выходит писатель (выражающий одновременно и самого Берджесса и одного из персонажей книги), заходит в дом, садится за печатную машинку и начинает печатать. И тут же на ковре-лужайке перед домом появляется главный герой романа – "воображаемый" Алекс. Он караулит жену писателя и насилует ее под звуки 9-й симфонии Бетховена (играющей в романе столь важное значение).
После этого писатель садится за стол, и начиная елозить головой (очевидно еще считая, что в ней опухоль) по столу, озвучивает мучительный вопрос «Ну что теперь?». И сам отвечает: «Теперь надо сделать что-то полезное, красивое!».
И начинается визионерский рай из переплетения ярких образов реальной жизни Берджесса и героев его романа. Все 4 части книги раскрываются за какие-то час сорок. Вот герой, совершивший насилие уже в тюрьме, вот над ним проводят эксперимент по корректировке психики, вот он дома, где все личные вещи забрала полиция, а родители от него отказались. Все события пересказываются достоверно, но при этом неожиданно свежо и плотно. Как минимум два персонажа вообще обескураживают, и сложно представить, что их не было в источнике. Не говоря уже о том, что сам «эксперимент» коррекции проводится непосредственно над зрителем, которому делают своего рода прививку от агитационного прошлого (за что просто титаническое спасибо, чуть не помер от наслаждения!).
И что особенно интересно, несмотря на такую «собирательность» новой истории, ее кусочность, в спектакле вообще не ощущается никаких швов, одна картина плавно перетекает в другую, погружая все глубже и глубже в пучину зла и человеческого насилия. Где-то даже оправдывая его. Бёрджесс сам не верил в исправительное воздействие тюремного заточения. Он не верил, что человек, причинивший страдание, должен страдать. Он пришел к выводу, что каждый человек рождается лишь с одной целью – чтобы быть счастливым, а не изнасилованным и избитым. И эту магистраль очень цепко уловил спектакль и смог не просто пересказать, а именно визуализировать.
Ну и главная вишенка на торте – это те редкие куски текста, которые произносят исполнители. Дело в том, что их написал не кто иной, как Google Translate. Юрий Клавдиев загрузил в него свой текст, инвертировал его дважды и получилось то, что получилось. Несмотря на то, что кого-то из зрителей это погружает в хохот, а кого-то отталкивает, в этом решении есть неоспоримая ценность.
Знакомые с романом уже догадались, что речь пойдет про «надсат» – язык, выдуманный Берджессом для романа, своего рода особый молодежный жаргон. И его особенность в том, что пробывший достаточно продолжительное время в Советском Союзе Бёрджесс заимствовал какие-то слова из смеси русско-цыганских языков и латиницей вписал их в текст романа. Получилось вот что: «Our pockets were full of DENG, so there was no real need from the point of view of crasting any more pretty polly to TOLCHOCK some old veck in an alley» (капсом это я выделил, в романе все строчно).
Как вы понимаете, англоязычный читатель не должен был понимать этих слов, он должен был пробиваться к ним сквозь пласты контекста. И это была большая удача Бёрджесса, но автоматически сделало практически невозможными переводы романа на русский язык, поскольку если эти слова оставить как есть, они все равно понятны читателю. Тем менее такая версия перевода (Бошняк) была и выглядела вот так: «Биллибой, koziol и svolotsh! Как поживаешь, ты, kal в горшке…». Сложно что-то не понять. Поэтому, следуя замыслу, позже Синельщиковым был предложен другой перевод, который перевел заимствованные у нас слова обратно на английский и написал их кириллицей, и текст стал выглядеть вот так: «а молодой мэн в роговых глассиз поднял голову от тайпрайтера и недоуменно взглянул на нас. По всему столу перед ним были разбросаны шитсы пейпера». Уже как будто ближе к оригинальному замыслу, но снова все слишком понятно (особенно тем, кто знает английский хотя бы на уровне средней школы).
А вот в спектакле взят текст, и переведен с русского на английский, а потом обратно на русский с помощью Google Translate. Что автоматически и ощущение продирания к смыслу сохранило, и молодежность «жаргона» подчеркнуло. Если честно, я даже сейчас очень захотел взять оригинальный роман Берджесса, перевести его на русский через транслейт и прочесть (мне кажется этому роману этот метод подходит лучше прочих). Но даже этим создатели спектакля не ограничились. Актеры текст отыгрывают, как в греческой трагедии. И этот не всегда связный, громоздкий и шершавый текст начинает походить на заклинание. Ты понимаешь о чем это все, постигаешь смысл. Но совершенно не можешь охватить и уж тем более повторить. На помощь приходят образы. Чистейшее визуально-филологическое наслаждение!
Я все эти банальности так подробно расписываю потому, что «Заводной апельсин» – просто бомбический спектакль.
Спектакль с большим уважением к Бёрджессу.
Спектакль с мощнейшим актерским составом (да хотя бы просто, чтобы услышать как Андрей Смоляков, Елена Морозова, Антон Ескин и Вано Миранян многозначительно произносят этот текст из транслейта уже стоит придти, а там еще есть и виртуозный монолог из "Божественной комедии" в блистательном исполнении Александра Новина).
Спектакль со свежим взглядом.
Спектакль, не оторвавшийся от актуальности сегодняшней жизни.
И, разумеется, спектакль грандиозно вкусно визуализированный, как и похоже всё у Григорьяна.
Как я уже говорил, везет «Заводному апельсину» на режиссеров.
И этот спектакль – еще одно подтверждение.
Недостаток только один – про то, что это отличный спектакль, который точно стоит увидеть, знает слишком много людей. И туда почти никогда нет билетов. Но поскольку только сегодня открыли продажи на декабрь, совсем немного билетов от 750р до 1500р еще есть на сайте (брать можно смело любые, зал крохотный, все везде видно прекрасно): http://theatreofnations.ru/performances/zavodnoi-apelsin
Уверен, что уже завтра их не будет.
Но если пропустите, обязательно покараульте в следующий раз открытие продаж (оно в Театре Наций происходит онлайн на сайте и можно при сильном умении получить билетик даже за 300р).
Одно грустно – в таком случае уже только в следующем году.
___________
Источник материала: https://www.facebook.com/inner.emigrant/posts/351935931921983
Самые свежие обзоры и обсуждения всегда первыми в Facebook: https://www.facebook.com/inner.emigrant
Telegram-канал: https://t.me/inner_emigrant
