Вечер. Я только что прибыл на передовую. Горло мое еще было забинтовано. Комиссар Андреев и мой друг Сорокин обняли меня. Говорили о гибели Карпеля и других товарищах. Сейчас затишье. Поговорив с комиссаром, мы с Сорокиным вышли из блиндажа перекурить. Темно. За хатой - куча соломы. Сидят группа солдат и меж собой разговаривают. Мы присели рядом, слушаем их разговор.
- Мы все равно победим, - говорит один, - Коль Гитлер напал на нас по-разбойничьи врасплох, значит, он не уверен был в своей победе. Ведь он, гад, как на спящего набросился, и этим своим коварством разозлил наш народ...
- Фашисты уже убедились, что тут им не Франция и не Голландия. Вон что-пленные-то говорят, - повел разговор другой. - А вот с наступлением зимы фрицы совсем расквасятся как мокрые куры. Они зимы нашей боятся, как черт ладана. Да и техника вон новая начинает к нам поступать.
- Городов и сел наших он, гад, разорил уже много, - встревает в разговор третий. - А то, что сыграют тут в ящик все эти колбасники, так это - как пить дать.
- А я, друзья, так думаю, что немецкая армия сейчас - наподобие льдины в весеннем потоке, чем дальше она плывет, тем быстрее тает. Наша задача - крушить эту льдину, чем только можно.
Пришел командир группы, поднял солдат, сделал перекличку и увел на передовую.
На западе разгоралось зарево, это горело село Войтовка, занятое немцами. До нас доносился рев коров, визг свиней, крики женщин. Сцепив зубы, мы молча слушали. Наши сердца наполнены ненавистью к врагу.