Сколько раз бывало так, что мы искали пророка в чужом отечестве, хотя и сами были очень неплохи. Когда Россия ввязалась в Семилетнюю войну с Пруссией, имелось стойкое мнение, что русская армия против дрессированных пруссаков выстоять не сможет. Но это оказалось совсем не так.
30 августа 1757 года около деревни Гросс-Егерсдорф прусская армия, которой командовал фельдмаршал Левальд, столкнулась с русской под командованием фельдмаршала Апраксина.
Перед битвой в прусской армии было от 25 до 28 тысяч солдат, а в артиллерии 35 полевых и 20 тяжелых орудий. У Апраксина в целом сил было сильно больше – до 55 тысяч солдат, но почти 12 тысяч из них – иррегулярная кавалерия или, проще говоря, сброд из калмыков и казаков. В артиллерии было 154 полковых пушки, 79 полевых и 30 «шуваловских» гаубиц, считавшихся большим секретом. Казалось бы, преимущество русских было подавляющим. Но вся фишка была в том, что задействовать всю армию на поле Гросс-Егерсдорфа все равно было нельзя.
29 августа Апраксин приказал армии идти вперед, не поверив информации от прусских дезертиров, что готовится нападение. Но внезапно передовые отряды русских, которые буквально продирались через лес, сталкиваются лоб в лоб с идущими в атаку пруссаками. Атака была настолько неожиданной, что на узких лесных дорогах и тропах, заполненных солдатами, обозными повозками и орудиями начался хаос. В результате русские полки, находившиеся за лесом, потеряли возможность помочь своим, попавшим под огонь прусских войск.
Но и пруссаки офигели от такой встречи. Ведь по плану Левальда они вовсе даже атаковали лагерь русских, а не походные колонны. То есть пруссаки атаковали русские позиции по результатам разведки, на вечер предыдущего дня. Но в целом, так как пруссаки знали, что они идут в атаку, с шоком справились быстрее и их атака была успешна. Русскую кавалерию на правом фланге опрокинула прусская конница под командованием Шорлемена и потом зашла в тыл русской пехоте. На левом фланге русских также атаковала конница принца Голштинского, но калмыки и казаки смогли отбиться при активной помощи пехоты и артиллерии.
Самый ожесточенный бой разворачивается как раз на левом фланге русских, так как туда был нанесен основной удар. Он пришелся на бригады Салтыкова и Вильбоа, несущие огромные потери. Но прижатые к лесу и не получающие помощи бригады уперлись и не отступали, несмотря на то, что находились под лобовым огнем прусских пушек. Постепенно сюда подтягивается русская артиллерия, а бой на опушке леса начинает переходить в рукопашный. Но тут возникает угроза окружения не менее сильно обескровленного правого фланга русских.
И в тот момент, когда дело было уже совсем плохо и правый фланг русских уже начал отступать в лес, появляется генерал-майор П. А. Румянцев с четырьмя свежими полками. Он нанес удар по своей собственной инициативе, не имея приказа – просто повел солдат на звуки боя. В итоге этот удар свежими силами решает все дело. В прусских рядах возникает замешательство, а потом первые их ряды еще и попадают под залп своей второй колонны. Начинается отступление прусской армии, перерастающее в панический бег.
В итоге прусская армия терпит поражение, от которого офигели все, а в особенности победители. Апраксин просто не понимает, что ему делать дальше и не развивает успеха. Неделю русская армия стоит лагерем в полном бездействии, пока Левальд собирает свою разбежавшуюся армию.
Потом Апраксин попытался обойти Левальда, но тот боя больше не принял и отступил. Впрочем, и Апраксин через несколько дней перешел Прегель обратно и начал быстро отступать к Неману на русскую границу. Причины этого поступка непонятны до сих пор – скорее всего фельдмаршал заигрался в дворцовые игры и рассчитывал, что императрица Елизавета скоро умрет. Но она была жива и в итоге Апраксина арестовали и собирались судить, но он умер от удара.
А все преимущества, которые русская армия получила после победы под Гросс-Егерсдорфом, были потеряны. В кампании следующего года придется все начинать по новой. Впереди русскую армию ждали Цорндорф, Кунесдорф и взятие Берлина.