— Шурочка, ты как роза цветешь! Румянец так и пылает на твоих щеках.
— Ах, оставьте! Поручик Ржевский мне только что рассказал очередной гусарский анекдот.
Рассказывает корнет Оболенский:
— Поручик Ржевский, господа, иногда бывает просто невозможен! Вообразите: развлекались мы как-то в трактире, положили на стол проститутку и стали ей во влагалише огурец совать. И тут пришел поручик Ржевский и все опошлил!
— Что, женшину вы*бал?
— Нет, огурец съел!
Лакей на обеде у Ростовых торжественно объявляет:
— Сейчас будет подана осетрина с хреном!
Поручик Ржевский:
— До сих пор я думал, что с хреном бывает только осетр, но, чтобы осетрина была с хреном…
— Поручик Вы телепат?
— Конечно! Раз, два, три, четыре, пять начинаю телепать!
Пьер Безухов звонит Ростовой домой и говорит:
— Наташа, я готов Вас простить и вернуться к Вам, если Вы уберете из дома все, ну абсолютно все, что связывает Вас с этим проходимцем Ржевским!
— Конечно, я согласна, Пьер!
Он приезжает, дома — голые стены!
— Наташа, ну я понимаю, ну диван, ну софа, ну кровать — но люстра!
— Ах, поручик, такой шутник, такой выдумщик!
— Поручик, — спрашивает Наташа Ростова, — а что такое вторичные половые признаки?
— Точно не знаю, но думаю, что это титулы-с, — отвечает поручик Ржевский.
Приходит Наташа на бал с распухшей лиловой губой. Подходит к ней Пьер Безухов, целует ручку и с нотой сочувствия в голосе спрашивает о причине конфуза.
— Мы с поручиком Ржевским катались на лодке и вдруг, откуда ни возьмись — оса! Села мне прямо на губу.
— Так это оса вас так ужалила?
— Нет, не успела, поручик ее веслом убил.
Поручика Ржевского пригласили на званый ужин, однако, зная его как скандалиста, предупредили, чтобы без фокусов, иначе с позором выгонят и больше никогда не позовут. Ладно. Тот, как всегда, напился, опустил голову на стол, дремлет. Вдруг резко вскидывает голову, стучит кулаком по столу и кричит:
— Господа, что будет, если яйца положить на сковородку?
Его хватают и взашей выталкивают. А он кричит:
— Господа, будет яичница!
Вокруг:
— Поручик, браво, какая шутка, вы душечка, прелесть!
Сажают его за стол, он опять голову опустил, и через минуту удар по столу:
— Господа, но все же, кто на это решится?!
