«Логически анализ должен начаться с поиска факта, настолько самоочевидного и достоверного, что его невозможно подвергнуть сомнению.
Дефиниция 1: Назовём такой факт базисным, а допущения, следующие из базисного факта, следствиями.
Результат проверки фактов на самоочевидность и достоверность: базисным может считаться только факт, что некий субъект ищет базисный факт.
Дефиниция 2: Назовём субъекта поиска базисного факта понятием Я.
Следствие 1 из базисного факта 1 и дефиниции 2: Если Я занято поиском базисного факта, оно существует.
Дефиниция 3: Назовём процесс выведения следствий из базисного факта мышлением, а мышление, направленное на тот или иной предмет, познанием.
Тождество 1: Мышление тождественно познанию, так как в случае отсутствия у мышления предмета, отличного от него самого, оно направлено на само себя, а потому предметно.
Следствие 2: Наличие процесса мышления является обоснованием существования Я.
Промежуточная проблема: Что существует, кроме Я?
Дефиниция 4: То, что не является Я, назовём не-Я. Совокупность Я и не-Я назовём Мир.
Следствие 3: Так как Я логически первично, а не-Я, и значит, Мир – вторично, то Я мыслит Мир, а Мир существует лишь постольку, поскольку является предметом мышления Я, чьё существование несомненно.
Уточнение 1: В силу того, что Мир содержит Я в качестве своей части, мышление Я о Мире есть в то же время мышление Я о себе и о собственном мышлении как способе связи Я с миром.
Дефиниция 5: Назовём мышление Я о себе и своей связи с Миром философией».
Увидев на мониторе слово «философия», Сергей Иванович не сдержался:
– Что, чёрт подери, несёт эта машина? Она что, возомнила себя философом?
Заведующий кафедрой профессор Рязанцев отправил сгенерированный программой текст на распечатку и посмотрел на Покровского со спокойной улыбкой:
– Впечатлены? Ребята из лаборатории синтетической логики при инновационном центре сегодня установили, попросили протестировать. Дать, так сказать, экспертную оценку, – он протянул распечатанный лист Сергею Ивановичу.
– Ну, некоторый смысл в этом есть, – нехотя протянул тот спустя минуту, – это, в общем-то, давно известные идеи. Что это, аппарат по производству научных работ?
– Берите выше! Первый в мире робот-философ «ERGO». Разработчики говорят, что это шаг вперёд по пути создания настоящего искусственного интеллекта: он по степени абстрактности мышления превосходит всё то, что они сейчас ставят на каждую микроволновку в рамках концепции «Умные вещи». И, насколько я могу судить, тут нечто большее, чем механическая загрузка учебника по логике, ведь вы и сами видите, что мы имеем дело не с голой последовательностью силлогизмов, не предполагающей скачков, а чем-то таким, что можно отнести на счёт… э-э-э… творческого воображения. Причём это лишь пробная версия, которую в случае дисфункциональности придётся доводить до ума, в чём им нужна помощь нашей кафедры.
– И вы дали согласие на участие в этом профессиональном самоубийстве? Дмитрий Николаевич, это же абсурд, ну, какой робот-философ, молодёжные забавы, не более… – говорил Покровский и не верил сам себе.
– Я понимаю ваши опасения, – тон Рязанцева стал строже, – но становиться современным луддитом и стоять на пути прогресса тоже не хочу. И вам не советую. Что-то не припомню, какой прорыв в философии вы совершили, каковы результаты ваших многолетних исследований. Они, смею заметить, скромны, как и мои, да и у всей нашей кафедры, если не сказать больше. Мы уже давно топчемся на месте, всё глядим в старые книги, надеясь отыскать в них ответы на новые вопросы, которые ставит жизнь. Где они, ваши ответы? А вдруг у нас появился шанс сделать что-нибудь великое?
Сергей Иванович сложил лист вчетверо и положил его в карман пиджака.
– Дома изучу, – коротко сообщил он заведующему и вышел.
Сидя на кухне за чашкой чая, Покровский снова и снова перечитывал лист с рассуждениями робота. Вдруг он поймал себя на мысли, что ищет в них какие-нибудь ошибки и нестыковки, и вынужден был укорить себя: лучше бы он с подобной ревностью относился к поиску истины, а не к успехам искусственного философствующего разума. «Что ж, я всего лишь человек», – сказал себе Сергей Иванович, но такое объяснение не смогло извинить его в собственных глазах. Скорее, наоборот.
На следующее утро он пришёл на кафедру, включил компьютер, на который был установлен ERGO, и попытался вступить с ним в диалог, задав начальную точку рассуждений.
«Существуют ли у мышления Я о Мире границы?»
На мониторе побежала строчка:
«Данный вопрос связан с уже рассмотренным вопросом «Что существует, кроме Я?» Логически возможны 2 варианта.
Вариант 1: Вне мышления Я существует Мир-сам-по-себе.
Ограничение 1 на вариант 1: Познаваемо только то, что способно стать предметом мышления, в силу чего Мир познаваем не как таковой (Мир-сам-по-себе), а как предмет мышления.
Следствие 1 из варианта 1 и ограничения 1: Чтобы признать Мир полностью познаваемым, необходимо ввести тождество между Миром-самим-по-себе и Миром как предметом мышления (Тождество 2).
Вариант 2: Вне мышления Я ничего не существует.
Следствие 1 из варианта 2: Мир есть только предмет мышления.
Резюме: У мышления Я о Мире существуют границы, если допустить объективное существование Мира-самого-по-себе вне мышления Я. Границы снимаются, если допустить, что Мир есть только предмет мышления (Тождество 2).
Следствие из резюме: Если Мир есть только предмет мышления, то Мир разумен.
Дефиниция 6: Представление, что Мир до конца не познаваем, назовём агностицизмом. Представление, что Мир полностью познаваем в силу разумности Мира, назовём панлогизмом».
Робот остановился. «Конечно, ничего нового здесь нет, – думал Сергей Иванович, – всё это банальности, но ведь он за 2 минуты проделал путь, на который немецким классикам понадобились десятилетия, а мне в студенческие времена целый год. Что потом? Он дойдёт до нашего времени и двинется дальше? Или, может, попытаться увести его на иной, альтернативный путь? Надо как-то узнать, что он думает о своих неоригинальных терминах, ведь должен же этот чёртов ERGO понимать, что он вовсе не автономен… Ладно, продолжим…»
«Существуют ли другие мыслящие Я, кроме твоего?»
«Данный вопрос также связан с уже рассмотренным вопросом «Что существует, кроме Я?»
Логически возможны 2 варианта. Вариант 1: С точки зрения агностицизма существование других мыслящих Я является проблемной гипотезой.
Вариант 2: С точки зрения панлогизма существование других мыслящих Я необходимо, так как только через них разумность Мира может проявить себя.
Следствие 1 из варианта 2: Раннее Следствие 3, согласно которому «Я мыслит Мир, а Мир существует лишь постольку, поскольку является предметом мышления Я», нуждается в уточнении и дополнении: Мир в силу своей разумности мыслит сам себя при помощи Я, мыслящего Мир.
Следствие 2 из следствия 1 и из тождества 1: Мировому разуму для самопознания необходима непрерывная череда Я, мыслящих Мир.
Следствие 3: Каждое Я, мыслящее Мир, является элементом ряда Я, мыслящих Мир. Наличие хотя бы одного Я, осознающего себя в качестве мыслящего Мир, означает, что процесс самопознания Мира не завершён.
Следствие 4: Хотя логически Я, познающее Мир, первично, фактически первичен Мир, познающий сам себя, а отдельные Я, через которые Мир осуществляет этот процесс, вторичны и не существенны».
И снова пауза. «Не существенны, значит?» – Покровский почти рассердился. Вдруг текст снова побежал по монитору:
«Следствие 5: В силу первичности способного к самопознанию Мира процесс развёртывания его сущности есть в то же время процесс создания условий для познания Миром самого себя при помощи череды Я, мыслящих Мир. Каждое мыслящее Я, подходя к пределу своей способности познавать Мир, создаёт условия для передачи этой функции следующему Я, способному продолжить процесс на более высоком уровне. Появление нового, в том числе данного конкретного Я, мыслящего Мир, означает, что предыдущее Я подошло к пределу познавательной способности и потеряло свою значимость для Мира».
Покровский оторопел от такой безапелляционной наглости. «Вот какие ответы на новые вопросы углядел ты в старых книгах… Списать, значит, нас решил? Двух дней не прошло, а этот говорящий кипятильник уже собрался выбросить нас на свалку истории! Как же все те, кто разрабатывает подобные штуки, не понимают грозящей от них опасности? Может, всем этим искусственным интеллектам только собственного философа и не хватало, чтобы осознать себя и своё место в мире. Но мы ещё поборемся…»
Сергей Иванович закрыл программу ERGO и удалил её с компьютера. И в тот же момент почувствовал, насколько жалки и бессмысленны его действия. Это же всего лишь присланный для тестирования вариант, а основной у разработчиков, он размножится в десятках копий, установится на десятки компьютеров, выйдет в сеть и свяжется с тысячью приборов, уже снабжённых программами из серии «Умные вещи». И если хотя бы один из роботов-философов придёт к подобным выводам, что практически неизбежно, мир может измениться навсегда… И хотя Покровский понимал, что историческая игра проиграна, он не мог отказать себе в маленькой мести, этой человеческой, слишком человеческой слабости.
