А если встречу Андрюшу-сучку, то я ему ещё раз врежу!
Этот сукин сын решил, что можно рисковать мной! С собой можешь делать всё, что угодно, хоть бейся головой об стену, хоть сигай из окна, но не со мной.
Я шёл по сонному городу, золотилась пыль. Не верилось, что в этом месте могут происходить какие-то события.
Меня ничто не насторожило в подъезде, пока я поднимался с этажа на этаж.
«Акулы». Они искали меня, их не обманули мои манёвры. Я до сих пор думаю об опасности, которой я подвергаюсь, пока дверь квартиры открыта.
У меня свело скулы. Нужно или всех их убивать или...
Я пошёл к себе и там сидел, дома, не зная, что предпринять. Я лежал, как дохлая рыба. Даже воды набрали в аквариум — я по-прежнему дохлая рыба. Я спал, а на улице шёл дождь.
Потом из-под воды начали доносится звуки.
Я проснулся с усталой головой и лицом. Был поздний вечер, темно.
Звонил Костик.
Извинялся за свой тон в записке. Говорил, что наговорил лишнего, что он так не думает, что я, конечно, могу приходить, как раньше и когда вздумается.
Пронзительно, встревожено, изнывая от беспокойства, звонила Маша.
Я иногда забывал, что держу телефонную трубку, говоря с ними. Я смотрел на отсутствующие на окнах по причине забывчивости ставни, на чёрный атлас на стёклах из своей тёмной комнаты.
И откуда они так быстро всё узнали? А, наверное, Андрюша их оповестил. Этот гадёныш все же был здесь, ждал меня. Чует, что виноват.
Костик сказал мне, между прочим, что Андрюша всю ночь тусовался в «Африке», где, оказывается, уже сколько-то времени собираются «иммунитеты», которых не так уж мало.
Майкл, по всему, пытался всячески доказать свою невиновность и то, что зла на меня не держит даже за оплеуху а баре. Но прийти всё же побоялся.
Я ждал «Акул», но они не приходили. А если бы и заявились, мою дверь им не выставить. А даже если бы и вышибли — у меня иммунитет, выставлю их. Я никуда не ходил, словно бы копил энергию. Я сидел дома на диване или за столом. Я не закрывал ставни, а когда темнело, просто не включал свет, так и сидел в темноте. Темнота там и темнота здесь. Я шевелился, кашлял от табачного дыма, и вздрагивал, мне казалось, что я дохаю на весь город, поэтому я старался лишний раз не вставать. Тихо засыпал на диване.
Через неделю я ушёл, как планировал. Я бы не смог привыкнуть, всё это уже не имело смысла. А я не могу жить бессмысленно, мне надо быть уверенным, что всё ведёт к чему-то, а то, как я иду, неизбежно. Это если говорить высокопарно. А если сказать так, как сказала бы Катерина — диспетчер из «Африки», то: «спасение человечества — дело каждого человека».
Бедная Катя-диспетчер! Возможно, она так и не узнает или узнает не скоро, что Горгона пошла на спад. Или мы начали выздоравливать. Ведь и чума когда-то закончилась. А может, большинство, почти все, выжившие в первый день и в первый год — уже были «иммунами»? Поди проверь. Бедные Костик, Машка...
Перед уходом дверь в мамину квартиру я починил и даже укрепил. Теперь войти в неё будет не так-то просто. Я очень хорошо запер дверь, но так, чтобы можно было открыть изнутри. Странно, я никогда раньше так не делал.
Я не стал прощаться. Костик, я знал, позаботится о ней.
Свою хату я законсервировал. Потом запер подъездную дверь изнутри и вышел через подвал. Они знают, как войти...
И ушёл.
Я ещё ни разу не путешествовал. Сомневаюсь, что вообще кто-то сейчас иммигрирует или скитается, ища друзей или родственников. Тем более: путешествовать. Само «-шествие» звучит, как насмешка. Шествует — это значит идёт, чинно выступая, полный достоинства, как король. А какое тут достоинство, если в любой момент вообще можешь встать манекеном, и тебя ещё будут объезжать на дороге, словно дерево. Пока не свалят в кювет.
Нас лишили даже обочин. Дороги ещё есть, а обочин уже не стало — нет смысла, нет их — поскольку нет движения. Человечество лишилось оседлости, мы словно те бездомные, что живут в старых железнодорожных вагонах в тупике.
Первое время я шёл, ковыляя, как на коньках, как этот вагон, сошедший с рельс. Но затем пошло легче.
Я пойду прямо через Сгоревший Город, хотя очень не люблю этого делать. Но это кратчайший путь.
До ближайшего города километров шестьдесят.
Первое время я там буду в безопасности. Найду место, устроюсь, если только он не сгорел целиком. До зимы ещё далеко. А если придётся сниматься и оттуда, что ж, оставлю доконченные главы в местной библиотеке или на кассе в супермаркете и пойду дальше. Писать я не брошу.
Сильная, всё-таки, штука — привычка. Костик боится неизвестно чего, до того боится, что даже боится вызвать к себе сочувствие. Моя бывшая живёт воспоминаниями. Катя живёт мечтами. Мама любит то, что имеет. Не у кого спрашивать разрешения.
Молчание — знак согласия.
Я заканчиваю эту повесть на этом месте.
Я начну её в другом.
КОНЕЦ
Часть 1 Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5 Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11 Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15 Часть 16 Часть 17 Часть 18 Часть 19 Часть 20 Часть 21 Часть 22 Часть 23 Часть 24 Часть 25 Часть 26
Подписывайтесь Ставьте лайки! Помогайте автору
и хорошего чтения