Она нашла его раненным.
Не поверженным, не сломленным, нет. Раненным. В тот момент, когда Светило разворачивалось вокруг своей оси. Он смотрел на Светило, на нечеткий контур между белым светом и свечением бесконечной ночи – индиго. Наступал момент, когда черный песок Мира начинал тлеть как уголь и обжигать как лёд.
Повинуясь традиции их рода, бережно и бесконечно любя, она примкнула своей шеей к его, закрыла глаза и ощутила тонкую искрящуюся пульсацию под чешуёй возле его затылка.
Так из него уходила жизнь. Капля за каплей. Размеренно и необратимо.
- Я не смог. – Он тяжело дышал, по бархатным чешуйкам его лица тёк перламутровый ручеёк слёз.
Она обняла его и принялась медленно, баюкая, раскачивать как ребенка.
- Мы все не смогли, любимый.
Светило развернулось полностью – огромный тёмно-синий шар в ореоле белого свечения. Они смотрели на него уже без страха, пройдя этот путь до конца и приняв его. Смотрели, как смотрят на сгоревший дотла дом, когда смысла спасать больше не осталось, слёзы высохли, а вокруг только звенящая пустота. Чёрная крупка песка под ними стала медленно нагреваться, покалывая чешую.
Битва полыхала вдали. Она тоже потеряла смысл, но продолжалась по инерции, пожирая жизни.
- Так побеждает добро. Безусловное и ядовитое. Смотри, оно забирает свечение и заставляет умирать на углях. Оно не принимает ничего кроме слепого поклонения своим идеалам. Разрушает саму суть жизни – равновесие. Иллюзия справедливости. – Он взял в ладонь горсть черного песка, крепко сжал и зажмурился от боли. Когда крупка высыпалась, чешуйки его ладони оказались опалёнными, оплавившимися между пальцев.
Она прижала к груди его ладонь.
- Ты жалеешь о Битве?
- Я жалею, что не дал всё, что мог бы дать этому Миру.
- О чём ты ещё жалеешь?
- Я жалею о том, что в последний раз, прежде чем стать золотым пеплом, я не увижу, как светятся твои глаза, охваченные белым ореолом Светила. Я жалею, что твоя скорбь будет одинокой, потому что я уйду прежде тебя.
Время закончилось. Отголоски Битвы стихли, на Мир опустилась тишина. Бездна тишины, в которой больно дышать. Она посмотрела в сторону семи тысяч городов. Повсюду на горизонте, как фейерверки, в небо взлетали вихри золотого пепла. Он стал растворяться, сначала постепенно. Чешуйка за чешуйкой – из черного бархата в пыль. Стремительнее и стремительнее. Обнять его всего, закрыть собой, остановить!
Она плакала, ловила руками пространство. Золотой пепел, замирая на мгновение на ее ладонях, слетал, парил в воздухе, плавно закручиваясь в спираль.
- Как я найду тебя теперь? Где? – Она почувствовала, как он стал мягче, легче. Как будто смешался с воздухом.
- Помнишь озеро Голосов у нашего дома? – Его дыхание и тепло еще парили вокруг, смешиваясь с вихрем золота. – Озеро, в котором ты собирала камни цвета жемчужных слёз? Я буду в Мире, который окружён такими, рассыпанными как дорога. В теплом Мире с ярким Светилом. В лучшем из Миров. В каменном городе, подобном семи тысячам городов. В городе, шумном, подобно озеру Голосов.
Золотой вихрь пепла накрыл её всю, ласкающими волнами опоясал её лицо, задержался на шее, обернул плечи и грудь, будто шарф. Пепел укутал её спину, мягко коснулся живота, он опоясал её и стёк к ногам, уже обожженным чёрным песком. И в этот момент страх и боль оставили её. Она закрыла глаза, наслаждаясь последним осязаемым объятием этого Мира. Вихрь поднялся выше и растворился на фоне гигантского отвернувшегося Светила. Бездна и бесконечность.
***
Они родились с разницей меньше года. Она первая – далеко на Севере. В день её рождения весна расплескала солнечного света столько, что ничего не оставалось, как примешать к её крови. Он – в шумном каменном городе. В день, когда солнце уступило осени право определить цвет его глаз – серые и острые как ноябрь. Она жила поиском, он жил надеждой.
В сущности, кто мы такие для Великой Истории Вселенной, чтобы быть мерилом Добра и Зла. Кто мы такие, чтобы приравнивать судьбы людей к судьбе Мира. Кто мы такие, чтобы знать наверняка всю их историю.
Ко дню их встречи огромное Светило прежнего Мира стало зависшей над пропастью каменной глыбой. Летописи миров и судеб исчезают в одном месте, чтобы продолжить свое повествование в другом. Добро и Зло, два карточных шулера, лукаво подмигнули друг другу.
А они. Вспомнили ли они, какими великими были их жизни по ту сторону Вселенной?
- Александра, жеваный крот! Нам пора! – Антон напустил на себя сурового вида и накинул Саше на плечи теплый шарф.
Она завороженно смотрела на витрину антикварной часовой лавки, прижавшись ладошками к холодному стеклу.
- Посмотри, сколько времени! – Воскликнула она.
- Без двадцати шесть!
- Нет же! – Засмеялась Саша. – Посмотри как много времени! Секунды, минуты, часы, дни, недели, жизни, в конце концов!
- Достаточно, чтобы успеть! – Он подошел сзади и обнял её, повинуясь необычному порыву прикоснуться шеей к её шее.
- Что успеть? – Удивилась Саша.
Антон положил руку на её живот.
- Дать этому Миру самое лучшее. – Волна тепла и восторга окатила её с головы до ног.
- Лучшее. Лучшему из Миров!