Традиционно имя главного героя карамзинской "Бедной Лизы" - Эраст - считается "говорящим". Ἔραστος по-гречески - "милый", "прелестный", что, в общем, соответствует его амплуа неверного возлюбленного.
Однако в русской литературе XVIII века имя Эраст, как и ряд других греческих имён - Клеонт, Милон, Лин и так далее - использовалось ещё в одном качестве: в качестве адресата эпиграммы.
Дело в том, что русская эпиграмма XVIII века редко была персональной и носила скорее обобщающий, дидактический характер, бичуя не отдельные персоналии, а целые явления. Например, известна "Эпиграмма на Эраста" 1785 года, написанная анонимным автором:
В невежестве двойном, Эраст, ты пребываешь:
Во-первых, ничего не знаешь,
А во-вторых, не знаешь и того,
Что ты, Эраст, не знаешь ничего.
То есть, современники Карамзина вполне могли воспринять имя героя как некий собирательный образ. Этакий Имярек, но более конкретизированный. Писатель посылает свою стрелу безадресно, однако во вполне определённую цель. А уж на завуалированный вопрос "Не Эраст ли вы?" каждый отвечает для себя сам.
(А вот зачем имена главных героев "Бедной Лизы" понадобились Борису Акунину в первом "фандоринском" романе "Азазель" - это разговор интересный, но совершенно отдельный, отложим его до случая.)