«Асфальт под колесами шипел и посвистывал. После ста восьмидесяти он всегда начинал петь. Трасса, наконец-то, доделанная пол года назад, и уже с функционирующими кафешками, заправками и прочими нужными местами отдохновения и перекуса, радовала целостностью полотна и незапруженностью. Редкие путешественники мелькали за боковым окном и скрывались в зеркале заднего вида — яки, миражи. То ли были, то ли почудилось.
Она ехала к подруге. Точнее, в её дом. Большой, бревенчатый, на озёрах. С лесами вдоль береговой линии и глубже, на материк. И маленькой деревенькой, приткнутой к большой воде прихотливо — изломами и вкраплениями. Ключи взяла накануне, сказала, когда намеревается вернуться. Выслушала ц.у. и запомнила список табуированного. Место было дальнее, нелюдимое, неизвестное никому. Ну, кроме владелицы. А, она — могила. Не скажет.
Сорвалась почти неожиданно, даже для себя. Хотя, весь последний год — томило и намекало на «всё, что угодно». Что угодно случилось и, чтобы пережить она и скрывалась в глушь. Оценить, привести мысли и чувства в порядок, принять решение.
Подтормаживая на, ограниченной скорости участке, углядела машину с молодожёнами. Счастливые и весёлые они вылезли из мелкого кабриолета и, постоянно перецеловываясь и обнимаясь, шатались вокруг машинки. Ожидая, видимо, кого-то. Она улыбнулась — мелко, одними уголками. И, выпрыгнув за лимитированное, прибавила скорость.
Пойманная картинка освежила в памяти событие прошлогодней давности. Вот так же, как и теперь, она направлялась на ту же заимку. Тогда, даун напряг так сильно — хоть вой. И она стремилась вырваться из города и всего в нём — привычного, заевшего рутиной и тоской, запёкшего беспричинной апатией, навевающего мысли тяжёлые, бесперспективные. Автобан ещё доделывали и в узких местах пока образовывались пробки. В одной из — застряла такая же свадебная процессия. Но, больше, обильнее, шумнее. Пяток автомобилей, в бантах, шарах и пупсах гудели и томились чуть дальше места её преткновения. А, совсем рядом оказалась старинная машина с откидным верхом. Дорогая, хромированная и в коже. С кокетливой вывеской на заднем бампере «Just married!» и пуком пустых банок на верёвках, возле задних колёс. Тогда, увиденное, вызвало лишь лёгкую досаду. Лицезреть чужой «праздник жизни» сил не было. Но, теперь. Оба, подцепленных глазом и переваренных сознанием, события переплелись, слепились в ком и выдали неожиданную истину.
Вот так же — вереницей порожних битых банок — она была привязана к нему всю жизнь. Прочно, безысходно, фатально.
И в какой-то момент, эта связь превратилась в верёвку на эшафоте.
Ибо. Там, впереди. В нарядной, шикарной «машине» вдруг случилась и происходила «собачья свадьба». Она даже видела силуэты радостных «только что поженились!» И та, пришлая «с*ка». Которая — тихой сапой — влезла. И отныне занимала её — законное, от рождения — место. На передних, рядом с ним. Уже предвкушала и обширные, богатые народные гуляния, и фееричную ночь, и «долго и счастливо». А, он — не ведомо какими путями, оказавшийся «кобелём» во фраке — ни сколь не сомневался в своём выборе. Своём?
А, свершившееся, буквально на днях, «что угодно». Лишь, вывелось закономерным исходом изо всего предыдущего. Если ты телепаешься надоедливым, натужным подбрякиванием - где-то позади. Вечно, неотделимо и несудьбоносно. В какой-то момент тебя непременно заменят. И уже — не важно на кого!
Открытие сверкнуло шаровой в лобной доле — будто ударили битой. Она прижалась к обочине, тормознула и остановилась. Достала из кармана телефон. Не думая, набрала. Как только ответили, произнесла чётко, коротко, без эмоций: «Я согласна на развод. Ты не собирался разводиться? Это не имеет больше значения. Я согласна! Подавай заявление!"
Глубоко, словно до пят, вздохнула. Завела двигатель и рванула на озёра.
Отдыхать, набираться сил. Придумывать свою новую жизнь!»