"Позвонили. Пригласили. Договорились. Пришла.
Ещё на подплыве к внушительной, в кованных узорах, калитке. Меня ощупал и отсканировал "глаз". Я скорчила рожу. Ткнула пальцем в звонок. И зависла. Прошло минут пять - томительных и неопределённых. То ли не слышат, то ли не видят, то ли передумали. Потом в домофоне что-то пискнуло. И "сезам открылся".
"То-то, ёлы-палы", - буркнула я и внедрилась вглубь усадебных кущ. В дальнем углу копошились выходцы из "зарубежья". Рядом с работягами топтался и смачно материл всю округу прораб. Человек славянской. Судя по обильному словарному запасу. В части - "лексика нецензурная".
Дом производил впечатление доделанного не вполне. И, вообще, производил. Впечатление. Арки, колонны, балюстрады. Мрамор, мрамор, мрамор. У меня - с непривычки - засбоило, от культурного шока, в глазах. И пересохло в горле. Я прибавила прыти. И, не успело солнышко веком моргнуть. Уже звонила - собственно - в дом. Теперь открыли скоро. Почтенная женщина в накрахмаленном чепце и переднике. Отворила массивную дверь и впустила меня. Страждущую.
"Водички, бы", - просипела я. Мадам важно кивнула. И прошествовала куда-то вперёд и налево. Обернувшись, предупредила: "Ждите".
"Едрит-Мадрит!" - колыхнулась я. Времени было в обрез. Через два часа намечалась ещё одна встреча. "Ждать" мне было не с руки.
Поиск воды затянулся. "Женщина. Не надо, не ищите... Если так трудно... Потерплю - не в Сахаре... Вы мне лучше хозяйку. Позовите..." - крикнула в пространство я. И гулкое эхо было мне ответом.
"Потерялась", - скорбно решила, про экономку, - "не мудрено. Человек-то старый. А, дом - новый... Не состыковались. Ещё..."
Зато, невесть откель, вылез кот. Гигантских размеров, и в пятнышку. Потягиваясь и лениво выглядывая меня. Он приблизился - сделавшись ещё больше. Поводил мохнатыми огромными ушами. И, вдруг, заурчал. Изогнул длинную красивую шею и обвил мою левую голень. Подставляя под руку серебристо-пепельную спинку, загудел ещё громче и настойчивей. Я - мысленно перекрестившись - вынула персты из кулака. И осторожно протянула к котику.
"Какой дивный. Видимо, мальчик... И какой. Доброжелательный. Дурачок, сказала бы я... Все вы глупые-доверчивые... А, ну как, я - злоумышленник и злодей.. .А, ты меня в дружки зовёшь... Охламон..." - ласково приговаривала. Выглаживая шелковистую шёрстку, почёсывая за ушами, тихонько скребя белёсое пузцо и подбородок.
"Подружились уже?" - проскрипело обок. Мы с котом вздрогнули. Старушенция в чепчике стояла в паре шагов. Держа в тряской руке чашку и сурово оглядывая диспозицию.
Я богато глотнула. И - с места в карьер: "Видите ли. У меня. Очень мало времени. Мы договаривались на три. Сейчас уже половина четвёртого. А, я ещё ничего не видела... Если Вас не затруднит - позовите хозяйку. Мне бы - работу поработать". Из-под седой чёлки глянул стальной зрачок. Бабулька выпрямила и без того безукоризненно балетную спинку. И, взмахнув рукой, указала путь. Я облегчённо вздохнула. И выдвинула корпус.
Далее, по коридорам, холлам, анфиладам. Мы шли "свиньёй". Впереди кот. Далее я. Замыкала старушенция. Движение осуществлялось молча - будто, в тылу врага. По дороге, никого не встретили. Дом был девственно чист, пуст. И безобразен. Много я повидала шедевров частного домостроения. Но, такого беспредела. Не довелось.
Нарезанные криво и без умысла, комнатки, холлики. Несть числа кладовок, клозетов. Словно, в апартаментах селился большой и не сильно дружный табор. Лестницы, возникающие из ниоткуда. И ведущие в никуда. Размеры спален, гостинной, кабинета и библиотеки. Не выдерживали никакой критики. Устав от длительного держания. Мнений. Я с чувством выдала: "И какой-такой карлик всё это затворил? Ну, не может нормальный человек в таком жить! Это ж - собачье общежитие! Вот-вот. И помещения, как конурки!.. А, главное, такая уйма денег в эти лабиринты и "комнаты Синей Бороды". Втюхана... Версаль, мать Вашу, построить можно!"
Мадам застопорилась. Медленно развернулась. Кот остановился и закаменел. Я - от живости реакции - струхнула и подала назад.
На бесстрастном, изрядно попечёном жизнью, лице. Замерло удивление. Потом прорисовался недоверчивый энтузиазм. И на финише - неприкрытый восторг. Припухшие, тяжёлыми кожными складками, глаза завеселели морщинками в уголках. Аккуратно прорисованные розоватой помадой губы, потянулись в улыбку. Щёки - сморщенными яблочками - подпрыгнули к вискам. И. Дама захохотала.
Сначала тихо и басовито. Потом завываниями, качками и переливами. Через минуту, она тоненько, серебристо подсвистывала, утирая обильные слёзы. Всхлипывала и шлёпала ладошками по сухим бокам.
Когда приступ веселья иссяк. Я, пребывая в крайнем недоумении, вопросительно уставилась на поводыря.
"И правильно я сделала. Что позвала Вас", - начала спич мадам, - "именно, Вас. Мне не зря. Рекомендовали... Сказали - "глазом востра, словом неуёмна"... Так и есть... Пришёл бы какой нытный словоблуд. Начал бы дифирамбы петь... А я, Ваньке говорила. Не стоит брать эту дрянь. Нескладный, не удобный, не красивый".
Я, всё ещё не понимая образовавшийся карамболь, нежно вставила: "Женщина. Прошу "пардону"... Времени у меня. Маловато... Не желаете пояснить. Какого хрена тут происходит?"
Мы уже топали в обратный путь. Я поддерживала "старость, но не ветхость". Под локоток. Котейка осторожно сползал по ступеням.
"Видите ли, милейшая. Хозяйка - я. Точнее, могла бы стать хозяйкой... Теперь. После Вашего прочувствованного монолога. Сделку отменю... Пусть Ванька. Это - мой внук... А я ему, дурню упёртому, ещё и котлетки. С утра верчу... Другой домик присмотрит... Не пристало мне на старости лет. Блуждать и путаться. В этих архитектурных фантазиях".
Женщина говорила что-то ещё. Я слушала - в пол уха. Поддакивала. А, сама думала: "Ну! И кто теперь мне будет заворачивать. Что "правда-матка" в нашей профессии. Не приветствуется?..
Что "клиент" - всегда прав. Даже если, у "клиента" на вкус медведь наср...
Вон они какие славные - бабулька-стряпуха и кот-мутант... Теперь, найдут себе красивое жилище... А, могли бы. И в этом. Конфузе. Век коротать... Кабы, не простота моя. Несусветная".
Закрывая тяжёлую калитку, набрала следующего заказчика:
"Извиняюсь! Дико! Припозднюсь слегка... Ну, минут двадцать. Терпит?"
Помахала, выпорхнувшим на крылечко несостоявшимся домовладельцам, рукой. И заключила веско: "А, то. Ещё бы. Не терпит...
Вон оно, какая оказывается обо мне. Потеха бродит - "словом неуёмна!" Охренеть! "Вы всё ещё живёте в чудовищных домах? Тогда мы идём к вам!"..."