Утро. Перед завтраком мы умылись в Самаре: Бугаенко, Фляжников и я. Говорили о наших делах, о товарищах, оставшихся в "Уманском котле", об их участи. ... Потом пошли на завтрак.
В это время прибыл посланец от генерала Захарова с приказом: выделить сто автомашин в его распоряжение. Отправили. В полуднях потребовали еще сто машин. Отправили.
К вечеру в наш лагерь прибыло восемнадцать человек, просочившихся к нам из "Уманского котла", среди которых был мой друг рядовой Смушков. О, как я ему обрадовался! Накормили их, и с жадностью стал слушать своего боевого друга, с которым расстался еще в Легезино 30-го июля.
Смушков рассказывает все, что видел и пережил за мое отсутствие. Рассказывает просто, с застенчивостью.
Вот что произошло недалеко от Умани в селе Легезино в период с 30 июля по 4 августа. Однако для ясности я вернусь несколько назад. Наша 16-я т.д., которой командовал верный сын молдавского народа полковник Мындро Михаил Иванович, а комиссаром был "полковой комиссар" Руденко Никита Васильевич, 18 июля прибыла с Бессарабского участка фронта и тут же с ходу вступила в бой за город Умань. Через час мы выбили врага из Умани и погнали на Запад. Двое суток преследовали мы немцев, продвинулись километров пятьдесят, дошли до деревни Харьковка. Здесь к врагу подошло сильное подкрепление, и наше продвижение приостановилось. У нас к тому времени осталось 50-40 % танков, и те - устаревших марок: "БТ-7", "Т-26". Вскоре враг перешел в контрнаступление, а мы - к обороне. Никакой помощи в живой силе и технике с начала и до конца операции дивизия не получила. Вскоре противник отсек наши фланги, и связь с соседями была прервана. С упорными кровопролитными боями дивизия стала отходить на Восток.
Вечером 30 июля врагу удалось окружить передовые части дивизии в селе Легезино и в трехсуточных боях уничтожить ее остатки...
Командир дивизии Мындро М.И.
Еще в годы Гражданской войны он сражался в бригаде Котовского и был его другом. Все рядовые и командиры в окруженном Легезино дрались как гладиаторы до последнего дыхания. 3-го августа у наших храбрецов остался один танк "БТ-7". Мындро лично поехал на нем в разведку, чтоб найти брешь из вражеского кольца. Но, увы! Прямое попадание снаряда в танк. Машина загорелась. Остановились. Водитель и адъютант убиты. Раненый Мындро вылез из танка и тут же был скошен очередью из автомата...
Комиссар дивизии Руденко А.В.
Комиссары! Вы были цементом нашей Армии, знаменосцами наших полков, дивизий. Весь личный состав войск с жадностью слушал из ваших уст огненное ленинское слово. Ваше слово поднимало в смертельную атаку голодных и измученных людей. Ваше убеждающее слово поднимало штыки, вносило воодушевление в сердца и сознание самых отсталых маловеров и вселяло в них отвагу. В годы Гражданской войны - Киров, Куйбышев, Ворошилов, Постышев, Фурманов, Орджоникидзе и др. - кто их не знает? В дни Великой Отечественной войны - прославленные комиссары Рыков, Руднев, Любавин, Груленко и др. Кто не слышал о них? Комиссарами назначались способные, высокоидейные, проницательные, отважные люди. Они были душой всего личного состава. Поэтому - горячо любимые нами, и потому - самыми ненавистными и страшными для наших врагов. Вот почему взятых в плен комиссаров и политработников фашисты предавали самой мучительной, "разинской", казни. Так был казнен ими Рыков.
К этой плеяде талантливых комиссаров я с полным правом отношу и комиссара нашей танковой дивизии - Руденко Н.В. Это он учил нас так кропотливо работать с личным составом. Всегда энергичен, для всех доступен, жизнерадостен. Как пламенно он умел говорить, ведя людей на смертный бой! Он не раз лично ходил в разведку. С командиром Мындро они словно специально были созданы для совместной службы. Для всех нас они были образцом в выполнении своего долга. Их авторитет в дивизии был глубочайшим, и потому мы все безгранично любили и уважали их.
Когда Мындро погиб, Руденко гневно вскипел, вырвал из головы клок волос, до крови закусил губы и сказал: "Ребята, будем выполнять задачу, поставленную нашим командиром, и мы ее выполним!" Он стал собирать в единую группу всех оставшихся в живых в камыши на берегу реки Синюхи. С наступлением темноты фашисты боялись совать свой нос в камыши и принялись их обстреливать из орудий и минометов. И хотя враги стреляли наугад, почти каждый их выстрел находил свои жертвы.
Их осталось всего семь человек во главе с комиссаром Руденко. Под покровом ночной темноты комиссар решил переплыть Синюху и незаметно проскочить вражеские заслоны. Все сняли белье, завернули в него оружие и документы и переплыли реку. Но эта попытка оказалась для них роковой - фашисты зорко следили за ними. Едва наши герои вышли на берег, как на них набросилась сторожевая застава. Осветили фонарями, скрутили руки, погнали к машинам, повезли в Умань.
В штабе гестаповцев сидел предатель, перебежавший к немцам в первые дни сражений под Уманью. Смушков говорит, что этот предатель - из Западной Украины. Он окинул взглядом пленных, указал на Руденко:
- Вот этот и есть комиссар 16-й т.д.
Комиссара тут же увели и после пыток расстреляли.
Утром, после избиения, остальных пленных повели в тюрьму. Одному из шести, связисту Шевелеву, удалось бежать. Он-то потом и рассказал о смерти комиссара.
Политрук батальона связи Пахомов
Он - уроженец города Балашова Саратовской области. Я его знал еще по Финской войне: в 204 батальоне связи я был комиссаром этого батальона, а он - политруком линейной роты. Отличный службист, дисциплинирован, аккуратен, оптимист и весельчак. Он принимал самое активное участие в самодеятельности: пел, плясал, декламировал. Его любили товарищи-офицеры и все подчиненные. Небольшого роста, подвижный непоседа. Но этот молодой офицер не только примерно служил и умел организовывать досуг солдат, он к тому же был горячим патриотом, отважным героем.
Когда начались уличные бои в окруженном селе Легезино, Пахом с горсткой связистов защищал дивизионный узел связи, который фашисты стремились разрушить. 2-го августа к узлу связи подкатил фашистский танк с автоматчиками. Пахомов с радистом Рубисом подбивают танк связкой гранат, а отделение немецких солдат уничтожают из автоматов. Но вот к узлу связи подходят три танка, за которыми следует до взвода пехоты. Танки ведут огонь из орудий и через несколько минут разрушают стену хаты, уничтожают узел связи, убивают троих связистов. В живых остаются Пахомов и Рубис. Они пробираются в камыш, где назначил сбор комиссар Руденко. В это время на деревянный мостик входят еще два фашистских танка. Смельчаки взрывают связкой гранат мост - оба танка проваливаются в речушку.
Вскоре наши герои привлекли внимание фашистского командования: вероятно, приказано было их схватить живыми - у Пахомова на рукавах гимнастерки сверкали красные звезды. Фашисты стреляют им по ногам. Но вот скошен Рубис, радист первого разряда, любимец всего личного состава... Пахомов остается один. Немцы выскакивают из-за /угла/, окружают, кричат "хенде хох!" Пахомов бросает гранату, косит из автомата, уничтожает несколько человек. Но вот приближается новая группа немцев. Фашисты стреляют под ноги, перебивают ему ногу. Обливаясь кровью, стиснув зубы, Пахомов ныряет в погреб. После окрика "Рус, сдавайся!" немцы бросают в погреб гранату. Пахомов выбрасывает ее следом и убивает еще четверых фашистов.
Зная, что фашисты не оставят его в покое, да и оружия, кроме пистолета, у него не осталось, наш герой, превозмогая боль, с пистолетом в руке, вылезает из погреба. Видимо, рассчитывал, что сейчас рядом фашистов нет, и что он доберется до камыша, до которого оставалось уже близко. Едва он показался на улице, как его тут же окружили с десяток фашистов, наставили автоматы и загорланили: "Хенде хох! Рус сдавайся!" Пахомов приложил пистолет к правому виску и крикнул: "Все равно вы нас, гады, не победите!", после этого спустил курок.
Так погиб политрук Пахомов, уничтоживший в одной схватке 27 фашистов и 3 танка.
Командир батареи лейтенант Чалов
Чалов был образцом советского офицера. За Финскую войну он был награжден орденом "Красное знамя". Среди солдат и офицеров пользовался уважением и славой. 2-го августа батарея Чалова осталась единственной боевой силой, которая отбивала фашистские атаки с различных направлений. Она была хорошо замаскирована в саду. Сотни фашистов и десятки танков уничтожила эта героическая батарея.
Но вот метким массированным налетом вражеских минометов была уничтожена почти вся прислуга батареи. Целым остался лишь один сержант Грошев (Грушев?). Чалову оторвало обе ноги. Сержант хотел утащить своего командира в посеянную рядом коноплю, чтобы спасти его. Но Чалов приказал: "Оставь мне связку гранат, а сам немедленно спасайся. Обо всем расскажешь нашим, как мы сражались. Ну, прощай!"
Грошев пробежал несколько метров, как после небольшой паузы загорланили фашисты и с криком "Рус, сдавайся!" бросились на батарею. Затем скопились возле Чалова: "О, офицер?" Чалов рванул гранаты и вместе с фашистами взлетел на воздух.
О Чалове нам рассказал сам Грошев, о Пахомове - Смушков, о комиссаре Руденко - Шевелев. Все они, кто как мог, просочились к нам из окружения. Грошев убежал от немцев днем позже Родионова. В одной деревне он отдал свое обмундирование "одной тетке", а она в обмен дала старое гражданское своего сына.
Там же в Легезинском котле героически погибли (героями были все, об этом свидетельствует отчаянная борьба воинов 16 т. д. до последней возможности) командиры и комиссары полков: Гладышев, Карпец, работники политотдела: Корнеев, Сидоров, Дерягин и другие. Из начсостава дивизии уцелели: Самуйлов, Бугаенко, Фляжников и я, потому что к моменту окружения были во втором эшелоне и, согласно приказа, выводили в тыл машины.