В гостинице узкие желтые коридоры, низкие потолки.
Зато за окном все и сразу – голова Исакия, рябая вода, медленные таксисты.
Хочется выйти и посмотреть на все поближе, не свысока.
Санкт-Петербург – город случайных историй. Вот Нина, молодой режиссер, не подающий больших надежд, как-то приехала сюда буквально на пару деньков. Смотреть на стальную Неву, пропивать тысячную купюру, которую дали в награду за то, что она развлекала детей в костюме Джека Воробья. Нина специально пропустила развод мостов, чтобы потом приставать к прохожим глупым кокетливым голосом: «Нет, ну вы представляете, я теперь не знаю, как мне попасть домой. Подскажите, что делать?» Она продумала сценарий до мелочей. И представила, что ей попадется гениальный сценарист, и они вместе поставят пьесу. Нина станет знаменитой, и весь Питер будет рукоплескать выведенной под последние овации режиссерке. Эта самая Нина рассказывала мне потом, что в ту ночь так никого и не встретила. Но зато устроилась официанткой в полуподвальное кафе, сборище красивого хлама с привкусом советской эпохи. У её истории нет морали, Нина просто осталась.
Питер похож на комнату с невыключенным ночником. Белые ночи, получите и распишитесь. Мой отец много лет назад долго объяснял мне, что есть гражданские и навигационные сумерки. И когда не успевает наступить астрономическая ночь, сохраняется естественное освещение. Толпе студентов у воды, девочке в юбке-колокольчике и официантке Нине нет дела до астрономии. Они фотографируют небо на телефон просто потому, что это очень красиво.
