Наши тыловые подразделения сосредоточены на ст. Дроккия. Здесь - небольшие рощи, виноградники, где слабо замаскированы автомашины. Сюда я пришел со своими саперами, чтобы перекусить и отдохнуть. Ребята устали, трое суток не кушали горячей пищи.
Часа через два меня позвал начштаба дивизии подполковник Земляной: "Ты кстати оказался под рукой! Группа командиров едет на рекогносцировку. Езжай с ними как политработник, ясно? За старшего там - майор Мокроусов".
Человек двенадцать нас усаживается в громоздкий "ЗИС". И только мы выехали на окраину пристанционного поселка, как над нами развернулось до тридцати вражеских бомбардировщиков. От рокота моторов задрожали земля и воздух. Не успели мы выпрыгнуть из кузова машины, как самолеты начали пикировать, сыпать бомбы и строчить из пулеметов. Лавируя между разрывами бомб, мы бежим, ища спасения. Огромными черными фонтанами вздымается вокруг земля, большие комья и облака пыли вместе с осколками падают на нас, на строения. В паузах между взрывами слышатся причитания и крики ужаса.
Мы притаились с красноармейцем Егоровым у стены сломанного молдаванского домика. Следим за разбоем воздушных пиратов. Прямое попадание бомбы в броневик, где находились начальник разведки капитан Васильев, его комиссар политрук Иваненко и шофер - все герои войны с белофиннами, орденоносцы... Вдруг один стервятник пошел в стремительном пике прямо на нас. Деваться некуда. Мы распластались прямо на земле. Оглушительный взрыв..., и я потерял сознание...
Незнакомая крестьянка вытащила меня из виноградника на дорогу к санитарной машине, где я пришел в сознание. Я пришел в себя, когда уже кончилась бомбардировка. Солдат Егоров брызгал из своей фляжки водой мне на лицо и подзывал санитаров. Раздавались крики оставшихся в живых, стонали раненые. Сильно болела вся правая сторона тела, меня тошнило до рвоты. Нас, раненых и контуженных, грузили в санитарную машину. Жара, пыль, пороховые газы. Многих рвет.