Зачем мы ловим палочки и медиаторы на концертах
Текст: Полина Аракчеева
В декабре 2013 года на тель-авивском концерте израильской метал-группы Orphaned Land солист бросил в зал свой платок-куфию, за который немедленно разгорелось сражение среди взрослых мужчин. Я же, оставаясь в стороне, замечала на себе удивлённые взгляды: отказ участвовать в битве за куфию расценивался как манкирование ритуалом, включённым в практику коллекционирования трофеев с концертов.
Современное представление о коллекционировании и коллекционере старательно избавляется от мифов, которыми образ коллекционера обрастал на протяжении XIX-XX вв.: его связывали с криминалом или тайнами, коллекционирование представало странным и неприличным для уважаемого человека увлечением [1]. Однако сегодня можно развенчать многослойные мифы о собирателе и говорить о практиках коллекционирования как о «свободном творческом труде, способе самореализации, увлечении и хобби», возможности вложения свободного капитала, инвестирования (в случае коллекционирования искусства и антиквариата). Я буду говорить здесь о феномене коллекционирования «трофеев», которые любовно собирают посетители концертов популярной музыки, как о практике свободной самореализации – когда собирательство значимо для самого коллекционера и для узкого круга соратников, разделяющих его интересы.
Некоторые меломаны собирают фестивальные браслеты как кресты на фюзеляже и под конец жаркого летнего сезона вызывают споры о гигиеничности такого хвастовства.
Концертное пространство, в котором совершается собирательство, относится к сфере досуга, свободного от труда времени, и главные ожидания зрителя – что это время он проведёт хорошо и посещение концерта принесёт ему сильные впечатления. Рост числа происходящих в культурной жизни города событий порождает стремление к форсированной и безостановочной документации случающегося, которая происходит не столько ради потенциальных зрителей YouTube или семейного фотоальбома, сколько из попыток зацепиться за «себя прошлого». Теперь факта пережитого опыта как такового при воспоминании о событии уже недостаточно, и участник события ищет то, что можно отчётливо соотнести с аффектом и удостовериться в фактичности оного, – своего рода материальную объективацию эмоционального опыта [2].
Ритуалы поведения на концертах популярной музыки воплощают это стремление, и, помимо фотографий с места концерта или корешков билетов из концертного пространства, зрители уносят с собой то, что я называю «трофеями»: летящие со сцены в зрительный зал предметы, от барабанных палочек и медиаторов до бутылок с напитками и одежды музыкантов. Для незнакомого с концертной культурой человека такая практика покажется странной, но, можно посмотреть на неё в контексте секуляризации, «расколдовывания мира» и роли «звёзд», «селебрити» в массовой культуре, которую можно, упрощая, назвать ролью секуляризованных святых. Желание обладать связанной со знаменитостью вещью – это желание быть причастным к пространству, недоступному «простым смертным», желанием заполучить своего рода частичку «мощей».
Есть ли у пойманных предметов практическая функция? Нет, трофей не предполагает прагматического использования, он фиксируется в коллекции в том виде, в каком достался, со всеми поломками и деформациями, свидетельствами энергичного задействования в концертном выступлении, и становится ещё одним экземпляром в ряду себе подобных – может, позже барабанным палочкам или гитарному медиатору найдётся применение, но это произойдёт далеко не сразу. Впоследствии у «трофея» есть возможность стать объектом капиталистических отношений, если обладатель выставит его на продажу, например, на аукцион, как вещь, принадлежащую знаменитости. Лотами становятся самые неожиданные предметы, иногда представляющие специфический интерес, вроде носовых платков, личной почты и т.д. Связано это с тем же стремлением соприкоснуться с миром селебрити, пусть и через неэстетическое, грязное и низовое, которое перестаёт быть (исключительно) таковым.
Трофеями становятся не только вещи музыкантов, но и афиши концертов, флаеры и особенно сетлисты — за них иногда приходится побороться как за самый подробный документ вечера.
Теперь об опыте «добычи трофеев» и трудностях, связанных с «ловлей», словами самих фанатов:
«–расскажи про истерику с палочкой на мьюз.
–как всем известно, мьюз – моя любимая группа, их барабанщик – мой самый любимый мужик из музыкантов вообще, поэтому этот кусок дерева очень много для меня значит.»
« …схватил рядом стоящий парень. я со слезами на глазах умоляла его отдать/пыталась вырвать/ДЕНЕГ ПРЕДЛОЖИЛА, он ни в какую. чуть позже вижу этого же парня в гардеробе, и палочки у него в руках как ни бывало, хотя ни сумки, ни карманов у него не было – соответственно, отдал кому-то из знакомых. как можно себе представить, это расстроило меня еще больше. <…> так что моя карма и везучесть, видимо, работает везде, кроме мьюз.”
Девушка ловит губную гармошку и барабанную палочку на концерте Muse
Что здесь заметно: важно обладать конкретным трофеем от конкретного музыканта; выстраивается связь между личной привязанностью к артисту и удачливостью в «ловле»; опция «предложения денег» маркируется как нехарактерная. Последнее объясняется тем, что значимым для ловца фактором становится удача (в глазах обладателя превращающаяся почти в свидетельство избранности), а не переведённый в плоскость товарно-денежных отношений акт покупки, результатом которого станет только формальное обладание объектом.
Социологический интерес к «ловле трофеев» состоит в том, что для бросающего барабанную палочку или медиатор (эти объекты летят в зал чаще всего) музыканта не имеет значения, кто поймал сувенир в давке толпы. Взаимодействие поклонника, который приписывает себе невероятное везение (когда количество посещённых концертов мало, и опыт погони за трофеями не стал рутинным), и музыканта, который в ходе тура ещё не раз повторит то же действие в отношении других фанатов, выполняя ритуал профессиональной повседневности, носит асимметричный характер. Это сродни «эффекту Starbucks»: маркетинговый ход состоит в обращении по имени к каждому посетителю, чтобы продемонстрировать интерес к его личности [3]. Так, личная ценность трофея повышается, если на нём оставлен автограф исполнителя, особенно именной (хотя при продаже трофея наличие именного автографа вызывает сложности).
Внутри фрейма концерта действуют негласные «правила игры»: желание поймать трофей предполагается у каждого зрителя. Но станет ли он прилагать для этого специальные усилия? Можно ли допустить, что посетитель не рассматривает получение «частички звезды» как необходимый элемент концертного опыта? Такие посетители игнорируют все аспекты концертного «капитала», кроме эмоционального, пик которого приходится на мероприятие. Нежелание встраиваться в негласный паттерн поведения может объясняться исчезновением интереса к определённым трофеям из-за их высокой доступности – об этом говорят, к примеру, представители других фан-сообществ, маркирующие себя при помощи атрибутики, например, футбольные фанаты. Это подтверждает необходимость ощущения события-«ловли трофея» как нестандартного, нерутинного, сопряжённого с риском, приключением и непредсказуемостью.
В заключение – функции ритуала «ловли трофеев» среди поклонников:
Маркирование идентичности, принадлежности к фан-сообществу. Фанаты того или иного культурного явления (музыкальной группы, фильма, сериала etc.) выбирают для себя отдельное именование, как по названию группы («мьюзеры», фанаты Muse), так и по тексту песни или нарративу сериала. Примеры: «киллджои» (группа My Chemical Romance), «мэгготы» (группа Slipknot), «соулмейты» (группа Placebo), «фаннибалы» (сериал Hannibal NBC) etc. – трофей здесь выступает «опознавательным знаком»;
Выстраивание иерархии. Ответ на вопрос «сколько нужно посетить концертов, чтобы стать администратором группы любителей походов на концерты?» иллюстрируется фотографией коллекции действующего администратора (барабанные палочки, билеты, бейджи, афиши, сетлисты etc.);
Микромузеефикация – меморизация собственного досуга в объектах материальных, а не электронных (фотографиях, чекинах, постах в социальных сетях).
[1] Малинкин А. (2015) Коллекционирование: красивые вершки – убогие корешки? Философско-антропологические предпосылки одной культурной традиции. // Философия и культура. №9(93). Стр. 1328–1338. С. 1337
[2] Illouz E. (2008) Saving the Modern Soul. UC Regents. P.11.
[3] Подробнее об этом см., напр.:
Goffman E. (1956) The Presentation of Self in Everyday Life.
Куренной В. (2011) Кофейня и горожанин.
