Димка жил на берегу огромной полноводной реки в старой части большого города. Окна его дома выходили на набережную, и он любил подолгу сидеть на широком подоконнике, глядя на воду. Особенно в ненастье, когда нельзя было гулять, с интересом наблюдал он переливающиеся свинцовые угловатые волны, прошитые тонкими струйками дождя, окутанные туманом водяной пыли. А в хорошую погоду, в свободное от занятий в школе время они с мальчишками всегда проводили на реке. Рыбачили, соревнуясь друг с другом в улове зимой и летом, купались и загорали на теплом мелком желтом песке, бродили вдоль берега в поисках ценностей и полезных вещей, вынесенных на берег течением. Река притягивала и завораживала их своими глубокими водами, таящими неведомое и опасное, будоражила воображение мощным быстрым течением, стремящимся в далекие неизведанные края, неохватными просторами, по которым носился вольный ветер и дразнил свободой.
Летом, когда открывалась на реке навигация, дядя Витя – Мишкин отец, капитан пассажирского баркаса, который все называли «финляндчиком», иногда пускал галдящую стайку мальчишек бесплатно на борт и перевозил их на другую сторону. Там ребята проводили весь день и возвращались вечерним рейсом обратно. В тот раз вся компания собралась на другой берег на заливные луга за шампиньонами. Стояло прекрасное, еще прохладное солнечное утро. Река искрилась и играла на солнце под прозрачным нежно-голубым безоблачным небом. Мальчишки прибежали на пристань и, разыскав Мишкиного отца и окружив его, стали упрашивать взять их на борт.
- Только чтоб тихо сидели! – прикрикнул для порядка дядя Витя.
Ребята весело забрались на верхнюю открытую палубу, мотор надрывно заревел, зарокотал и баркас бодро побежал по волнам к противоположному берегу.
Луга тянулись широкой полосой вдоль реки, отсекаемые от нее плотными зарослями ивняка. Среди сочной изумрудной травы из земли, обильно удобренной пасущимися там стадами коров, часто росли крепкие белые большие шампиньоны. У совсем молодых грибов нежная пленочка еще закрывала белоснежные пластинки с нижней стороны шляпки, у более зрелых - пластинки были цвета насыщенного какао и издавали особенный пьянящий аромат. Мальчики рассыпались во все стороны, в поисках грибов. Димка ушел далеко, туда, где начинались скошенные участки и стояли желтые стога свежего сена. Один из них привлек его внимание. Подойдя ближе, мальчик обнаружил, что это искусно сделанный шалаш, имитировавший стог. Из длинных ивовых прутьев был сплетен каркас и покрыт сверху сеном. Вокруг никого не было. Димка, не в силах совладать с охватившим его любопытством, оглядевшись вокруг, осторожно забрался внутрь. Шалаш был просторный, устланный мягким душистым свежим сеном. В углу была сложена алюминиевая посуда, рядом лежал старый, выцветший брезентовый рюкзак. Димка растянулся на подстилке, закинув руки за голову и начал мечтать, как сделает себе когда-нибудь такой вот шалаш. Вдруг полог, занавешивавший вход откинулся и внутрь согнувшись вошел крупный, плотный, заросший бородой мужчина. Димка испуганно сел и уставился на вошедшего. Мужчина сначала опешил, потом его рот растянулся в широкой улыбке:
- Да у нас тут гости!
-Я только посмотреть, - начал оправдывать свое вторжение мальчик.
- Не бойся, - мужик начал медленно к нему приближаться, - я тебя не обижу.
Улыбка на лице мужчины скривилась в гримасу, он начал тяжело дышать, все ближе подползая к ничего не понимающему мальчику. Потом разом навалился на него всем телом, подмяв под себя, наложив большую грязную ладонь на его рот и начал другой рукой шарить по телу мальчика. Димка задыхался от тяжести его грузного тела, от вонючего жаркого дыхания, от бессилия и ужаса. Раздавленный, он едва мог пошевелиться. Мужик начал дергать вниз с него штаны. Но их держал широкий отцовский кожаный ремень – особенная его гордость. Дима самостоятельно сшил себе ножны на него из голенищ старых маминых сапог. В них всегда лежал маленький перочинный ножик. Вспомнив про нож, он ухватился за эту мысль как за спасательный круг. Ему удалось вынуть его, подцепить ногтем и выдвинуть лезвие. Что было сил он ткнул маленьким острым ножиком нападавшему куда-то в бок. Удар был слабый, но все же чувствительный и неожиданный. Мужчина вскрикнул и откинулся назад. Димка, воспользовавшись этим, мгновенно дернулся из-под него, откатился в сторону и вылетел из шалаша. Он помчался прочь без оглядки, даже не вспомнив про оставленную корзину с грибами. Задыхаясь, все еще сжимая в руке перочинный нож, он нагнал ребят, которые уже собирались возвращаться к причалу. Димка никому не сказал, что с ним произошло. Что с ним хотел сделать тот мужчина он понял только значительно позже, спустя много лет. Но догадывался, что избежал чего-то страшного, мерзкого и постыдного, о чем он никому ни за что не расскажет. Дома его ругали родители за потерянную корзину, а он только испуганно и упрямо молчал, как и многие жертвы насилия, чувствуя на себе вину и стыдясь случившегося.
