Вторая сторона в деятельности комиссара полка Матвея Ефимова — боевая, была такой же содержательной и яркой, как и политическая. И в воздушном бою он оставался душой подчиненных, их совестью и непререкаемым авторитетом.
Чаще других в паре с Ефимовым летал Сергей Сухов. Он рассказывал:
— Когда я лечу с Ефимовым, то чувствую, что мы неуязвимы. У него какая-то необыкновенная зоркость. Кажется, он видит в воздухе все вокруг. Какие бы хитрости и коварство ни проявляли фашистские летчики, Ефимов всегда их разгадывает и навязывает им свою тактику.
Личный пример ведущего многому учил ведомых. Так, 30 августа 1942 года четверка наших истребителей вела воздушный бой с шестью «мессерами» над линией фронта. Один из них, пилотируемый, видимо, опытным летчиком, подстерег самолет Ефимова при выходе из атаки и, наверняка, сразил бы его. Сергей Сухов разгадал замысел фашиста, стремительным маневром и атакой опередил его. «Мессер» задымил, вышел из боя.
— Спасибо, друг, выручил, — поблагодарил потом Ефимов.
— Ваши приемы осваиваю, товарищ комиссар. Учусь думать в бою, — отшутился Сухов.
Летчики любили своего комиссара и с какой-то особой приподнятостью шли в бой, если группу возглавлял он. И там, в воздухе, Ефимов умел создавать такую обстановку в группе, которая наиболее всего способствовала победе над врагом.
2 сентября 1942 года по сигналу «Воздух!» семерка истребителей, ведомая комиссаром Ефимовым, устремилась навстречу фашистам. Далеко на горизонте едва различались черные точки, с которыми и предстояла встреча.
Расстояние быстро сокращалось, силуэты «юнкерсов» вырисовывались все четче и четче. С черно-белыми крестами на фюзеляжах, плотным строем, как на параде, они летели бомбить Ленинград
Наши молодые летчики проявляли нетерпение: велико было у них желание вырваться вперед и врезаться в строй врага. Но ведущий, будто бы чувствуя их настроение, напоминал:
— Держать строй. Слушать команду!
Оценив обстановку, комиссар подал сигнал атаки. Зарокотали пушки и пулеметы, один каскад фигур пилотажа следовал за другим, завертелась карусель воздушного боя.
Пытаясь увернуться от дерзких атак и губительного огня наших истребителей, фашисты заметались в панике. Гвардейцы непрерывно атаковали, не давали «юнкерсам» возможности встать в круг и занять выгодную оборону.
Комиссар Ефимов внимательно следил за действиями врага. Заметив, что один «юнкерс», нырнув вниз, пытался удрать на бреющем полете, отдал команду атаковать его.
Летчики Львов и Терехин, круто спикировав, с короткой дистанции расстреляли врага. Загоревшийся самолет рухнул в торфяное болото.
Командир эскадрильи Бондаренко удачно зашел в хвост второй вражеской машины. Сделав небольшой доворот, он выпустил почти в упор длинную очередь по фашисту.
— Это тебе за поруганную мать-Украину! — раздалось в наушниках шлемофонов. — За все сполна получай, рассобачий сын!..
«Юнкерс» завалился на крыло и упал, неуправляемый. Уже двадцать минут длился бой, а комиссар Ефимов успевал все видеть. Летчики слышали его команды: «Внимательней следите за противником! Ведомые, не отрывайтесь от ведущих! Ведущие, не отрывайтесь от товарищей!..»
Выждав удобный момент, комиссар сам смело рванулся на противника. Одна очередь, вторая, и «юнкерс» окутался пламенем огня и дымом.
До шуток ли в таком пекле, и все же в шлемофоны ворвался озорной голос Федора Седова:
— С нами бог и тридцать дьяволов! — крикнул он, сваливаясь в атаку на очередного врага.
Побросав куда попало бомбы, уцелевшие гитлеровские бомбардировщики поспешили спасаться бегством. Четыре из них, сбитые гвардейцами, чадили внизу.
Горючее на исходе, боезапас тоже.
— Прекратить преследование противника, — подал сигнал Ефимов.
Усталые, возбужденные, вернулись гвардейцы на свой аэродром. Семеро смелых, семеро отважных балтийских соколов, ведомые комиссаром полка Матвеем Ефимовым, разметали двадцать фашистских стервятников, грудью закрыли от них героический Ленинград. Все, кто был на аэродроме, побежали встречать вернувшихся с победой товарищей.
С инженером полка Федором Кривых мы осматривали самолеты вернувшейся семерки. По десять-пятнадцать пробоин в каждой машине. А бой летчики вели в таком настроении, будто каждый из них обладал амулетом неуязвимости. Как уловить, какой мерой измерить вот такую способность комиссара Ефимова окрылять людей в самых сложнейших обстоятельствах?
На командном пункте командир полка зачитал телеграмму командующего ВВС флота. Участникам боя объявлялась благодарность.
На разборе каждый летчик доложил о своих действиях. Итоги отличные, поэтому каждому кажется, что он делал все самое необходимое, самое верное.
Командир полка Никитин выслушивал доклады спокойно, иногда чуть-чуть улыбался.
— Ну, а теперь ты выкладывай истину, — обратился командир к комиссару.
Замечания, выводы Ефимова командир принимал как свои личные. Летчики, если кого-либо из них и критиковал комиссар, ни словом не оправдывались. Привыкли и знали — Ефимов подскажет такое, чего ты сам не заметил.
Ведя летчиков в бой, Матвей Ефимов учил их добывать победу. Но и воспитательное значение таких вылетов было велико. Обобщая по личным наблюдениям успехи и недостатки подчиненных, он не сводил их к чисто техническим или тактическим аспектам, а поднимал до обобщенных политических выводов и связывал с задачами полка в борьбе с фашистскими оккупантами.
Из воспоминаний генерал-майора авиации в отставке А.Г. Соловьёва ("В небе-лётчики Балтики". Из боевой истории авиации дважды Краснознаменного Балтийского флота в годы Великой Отечественной войны. 1974 г.)
Спасибо за внимание! Ставьте 👍 и подписывайтесь на канал "Крылья Истории". Оставляйте комментарии и делайте репосты. Спасибо. ⚡️