ФСК "Лидер" вспомнила для вас жилищную историю русских писателей и поэтов.
Антон Павлович Чехов, который подолгу жил в Ялте из-за своего слабого здоровья, как-то попросил супругу снять ему в Москве комнату у знакомого художника, в которой он мог бы «спрятаться и работать». И выдвинул главное требование к жилплощади: не должно быть слышно, как в соседней комнате Вишневский ест борщ.
Из-за туберкулёза, а также по материальным причинам писатель подыскивает себе имение в Подмосковье, а квартиры в столицах снимает. Он не вполне доволен этим и спрашивает друга, нельзя ли снять для него номер в гостинице. Потому что «квартира сопряжена с хождением по лестницам, разговорами с дворником и хозяйкой, запахами». Бытовые требования к съёмному жилью меняются в зависимости от финансовой ситуации: то Чехов готов переплачивать за аристократическую обстановку, то пишет, что ему достаточно «одной комнаты и ватерклозета».
Владимир Маяковский считал, что быт — главный враг советского строя. Поэт презирал собственников, отвергал стабильность и презирал «самоотмежевание». Обывателей, которым все это нравилось, он высмеивал:
И вот мне
квартиру
даёт жилищный,
мой,
рабочий
кооператив.
Во — ширина!
Высота — во!
Проветрена,
освещена
и согрета.
Всё хорошо.
Но больше всего
мне
понравилось —
это:
это
белее лунного света,
удобней,
чем земля обетованная,
это —
да что говорить об этом,
это —
ванная.
Влажу и думаю:
— Очень правильная
эта,
наша,
советская власть.
При этом в другом стихотворении уже жалуется на кухонные запахи, развешанное в ванной белье и чужих детей. По-видимому, речь идет о его крохотной комнате в коммуналке на Лубянке. К 1925 году поэт сдался — всерьёз задумался о получении собственной квартиры. Муж и жена Брики, с которыми он тогда предпочитал проводить время, жили в Сокольниках и без ванны. К 1926 году им и Маяковскому дали на троих квартиру в переулке на Таганской — сейчас этот переулок носит имя поэта. Лиля Брик вспоминает, что в квартире «была чудовищная грязь, потолки оклеены бумагой, под которой шуршали клопы. Потом был ремонт, перестройка, выкроили даже ванную. Получилась квартирка принципиальная по своей простоте». Маяковский взял на себя все затраты по ремонту и потратил на модернизацию квартиры баснословную по тем временам сумму в 3000 рублей.
Долго искала свой дом поэтесса Марина Цветаева. Она писала: «У женщины, вне мужчины, целых два моря: быт и собственная душа».
Быт не вызывал у нее неприязни, но и большого энтузиазма тоже. К примеру, одну из комнат в своей съемной двухэтажной квартире в Москве, она просто оставила пустой. Когда ее спросили, почему, ответила: «…Это просто даже лишняя комната. Мы ее, наверное, сдадим. И так хватает! Пять, кроме кухни».
В те же годы жилищными условиями был сильно недоволен другой житель Москвы — писатель Михаил Булгаков.
До 1924 года он жил в комнате в «проклятой квартире» на Большой Садовой, описанной в романе «Мастер и Маргарита». Сейчас в той квартире музей писателя, а когда-то её стены были покрыты плесенью и рассыпались на глазах. И всё-таки он был рад и такому жилью: «Человеку нужна комната, — писал Булгаков. — Без комнаты человек не может жить». Он жаловался, что в этом жилье был отвратительный потолок — «низкий, закопченный и треснувший». За стеной часто пели пьяные соседи, периодически отключали воду и отопление.
А вот так писатель в шутливом стихотворении описывает другие недостатки квартиры:
О том, каким должно быть правильное жилье, думал и писатель Лев Николаевич Толстой. В отличие от других героев нашей подборки, он не мыкался по съёмным квартирам, а жил в своем имении Ясная Поляна. Но в своём проекте семейной коммуны он предусматривал три комнаты в нормальном доме: для мужчин, для женщин и одну для уединения тех, кто уж совсем отчается. «Все остальное — раздать нищим», — резюмирует Толстой, который в зрелые годы стал тяготеть к аскетизму. С ним была категорически не согласна его жена Софья Андреевна, которая много страдала от бедной обстановки Ясной Поляны еще сразу после замужества. Бытовые конфликты в итоге стали лейтмотивом их отношений. Домашним писатель советовал «не приучать себя к лишнему, а сколько можешь отучать себя от того, без чего можешь обойтись». Зато дизайн его кабинета мог бы вполне подойти современному лофту: «Старинный подвал сводчатый потолок, железные решетки в окнах, кольца на потолке, коса, пила*».