Авторка текста: Катерина Денисова
Джулиет Митчелл (р. 1940), британская ученая и феминистка, известная своими работами по психоанализу и феминизму, называла репродуктивный труд одним из четырех основных компонентов женского угнетения. В феминистской теории понятие репродуктивного труда используется в двух значениях. С одной стороны, он понимается как процесс «произведения» на свет новых поколений и воспроизводства повседневной жизни в постоянстве и комфорте «дома». С другой – как социально направляемые биологические процессы размножения и сексуальности.
Проблема репродуктивного труда и сексуальной автономии выделяется радикальными феминистками как ключевая, без разрешения которой подлинное освобождение женщин невозможно. Согласно этой позиции, попытка мужчин установить контроль над процессами биологического воспроизводства является основной опорой патриархата и мужского превосходства. В своей статье «Уход от женственности (Комплекс маскулинности у женщин глазами мужчин и женщин)» (1926) американская психоаналитик и представительница неофрейдизма Карен Хорни (1885-1952) подвергает сомнению тезис Зигмунда Фрейда о женской зависти к пенису, являющейся определяющим фактором в психосексуальном развитии женщины. Как утверждает Хорни, речь идет не о женской зависти к пенису, но о мужской зависти к матке, которая может быть гораздо сильнее первой. То, что этот фактор не брался в расчет до этого, Хорни объясняет маскулинным характером западной культуры, в рамках которой психоанализ как мужское детище неизбежно был подвержен односторонности, а значит не мог быть адекватно направлен на изучение женской психологии. Также, Хорни призывает иметь в виду, что мужская зависть к матке может быть менее заметна ввиду того, что имеет больше возможностей для сублимации через участие мужчины в создании культурных ценностей
Этот тезис развивает и феминистская исследовательница Мэри О’Брайен в своем труде «Политика воспроизводства» (1981): «Женщины способны рожать детей, что ценится в обществе. Мужчины, которые не могут принимать полного участия в репродуктивном процессе, чувствуют отчуждение и потребность в поиске других типов созидательной деятельности, таких как абстрактная мысль или политическая жизнь, для создания собственного типа преемственности, непрерывности. Они также присвоили себе воспроизводство через физический и легальный контроль над женщинами и детьми». Другим проявлением компенсации мужчиной неспособности родить, согласно Хорни, является сознательное или бессознательное обесценивание им материнства, принижение его значимости.
Большое место обсуждению репродуктивного труда отводится в социалистическом и марксистском ответвлениях феминизма. Для марксистской теории характерно рассмотрение сексуального и репродуктивного насилия в их тесной связи с капиталистическим строем. Так, феминистки марксистского и социалистического толка утверждают, что полное освобождение женщины в условиях капитализма невозможно, в том числе и потому, что именно эти условия подготавливают почву для процветания объективации, секс-индустрии и порнографии. Одним из основных фокусов марксистского феминизма так же является проблема второй смены: работающая женщина, получая жалование на рабочем месте, вынуждена приходить домой и исполнять уже неоплачиваемые обязанности.
Джулиет Митчелл пишет: «Отсутствие женщин в критически важных секторах производства исторически вызвано не только физической слабостью, но и их ролью в репродуктивном труде. Материнские обязанности предполагают периодическое отсутствие на рабочем месте, но это не решающий фактор. Женская роль в репродуктивной деятельности в капиталистическом обществе стала комплементарной мужской роли в производстве. Вынашивание и выращивание детей, забота о доме – все это определяет женское предназначение в рамках этой (капиталистической) идеологии».
Большинство феминисток сходится во мнении, что женское угнетение наиболее тесно связано с репродуктивной сферой, а значит, репродуктивная деятельность – один из важнейших элементов, который должен быть преобразован для достижения женского освобождения. Таким образом, одним из ключевых требований феминистского движения является право женщины на репродуктивную свободу. Репродуктивные права – базовые права человека, предполагающие безопасную контрацепцию и аборты, свободу от насильственной стерилизации и доступные медицинские услуги во время и после беременности и родов.
Для многих западных феминисток право на аборт символизирует обретение контроля над собственным телом. Открытое и публичное обсуждение этого вопроса начало осуществляться с 1970х годов. В 1971 году во Франции было опубликовано открытое письмо, составленное французской писательницей и философкой Симоной де Бовуар (1908 – 1986) и подписанное еще 342 женщинами, под названием «Манифест 343». В нем женщины признавались в незаконно совершенных абортах и требовали их декриминализации. В 1975 году их требования были услышаны – 17 января 1975 во Франции вступил в силу закон о легализации абортов, также известный как «закон Симоны Вейль», по имени его авторки. В США аналогичный закон был принят в 1973 году. Право на аборт было одним из семи требований британского женского освободительного движения, сформулированных между 1971 и 1978, наряду с равной оплатой труда, равными карьерными возможностями, финансовой и юридической независимостью и т.д.
Помимо телесной и репродуктивной автономии, феминистки также аппелируют к тому факту, что аборт редко является желанием женщины, но чаще всего – необходимостью и последним выходом из критической ситуации. М. Дали пишет: «Ничтожно малое количество феминисток, если вообще хоть какое-то, обманывается в этом вопросе, хоть и поборники отмены легализации абортов в этом отношении, как правило, недальновидны, путая феминистскую революцию с сексуальной».
В рамках проблемы репродуктивной свободы и легализации абортов, феминистские теологи и теологини ставили перед собой цель не только найти и выразить актуальные этические принципы и ценности для анализа добровольного прерывания беременности, но и вскрыть двойной стандарт религиозных учений касательно репродуктивной деятельности.
Среди наиболее часто повторяющихся тем феминистской теологической рефлексии на тему репродуктивных прав можно выделить следующие:
1) Приверженность идее телесной автономии как фундаментальному условию уважения, благополучия и достоинства женщин;
2) Отказ от сведения беременности к естественному процессу, но восприятие ее как творческого морального акта, который должен совершаться свободно и обдуманно;
3) Настояние на необходимости формулирования и применения более адекватного определения аборта как моральной дилеммы, с которой женщины сталкиваются в определенных социоэкономических, исторических и культурных обстоятельствах;
4) Критика идеи о «естественности» и укорененности в природе гендерных ролей.
Несмотря на то, что в феминистской теологии пока не сформулировано единое мнение по проблеме репродуктивной свободы, в одном представители направления сходятся: адекватный анализ аборта как явления должен опираться на все доступные источники этической и моральной мудрости, а также принимать во внимание жизненный опыт тех, кто является главным исполнителем репродуктивного труда, т.е. женщин.
Взгляды на сексуальность и рождаемость Римско-католической церкви до сих пор являются самыми ригидными и с большим трудом поддающимися изменениям. Позиция протестантизма по этим вопросам более гибка. В 1930 году, в ходе Седьмой Ламбетской конференции - собрании епископов Англиканского содружества - использование контрацепции в определенных случаях было признано морально допустимым. В 1931 году Федеральным советом Церквей Христа в США было подготовлено заявление, согласно которому супружеские отношения, имея своим источником божественный замысел брака как объединения супругов для создания новой жизни, тем не менее должны строиться таким образом, чтобы оба члена союза были счастливы в своем единении. Поскольку воздержание в браке удовлетворительно или желанно для весьма малого количества людей, обдуманное и ограниченное использование контрацептивов супругами было признано этичным и допустимым. В том же году, Генеральным советом конгрегационалистских и христианских церквей США был одобрен принцип добровольного деторождения как обеспечивающий благополучие внутри семьи. В 1936 году Генеральный совет Объединенной церкви Канады поддержал учреждение Клиник добровольного родительства на основании убеждения, что люди имеют право на доступ к современной информации, касающейся планирования семьи. Филадельфийское ежегодное собрание Религиозного общества Друзей отметило важность использования испытанных средств предохранения для обеспечения свободы и спонтанности в супружеских отношениях. В 1956 году Генеральной конференцией Объединенной методистской церкви в США было постановлено, что планирование семьи, осуществляемое сообразно с христианской совестью, скорее способствует исполнению Божьей воли, нежели нарушает ее. В том же году Объединенная лютеранская церковь в США в своем заявлении подчеркнула важность ответственного родительства, планирования семьи с учетом здоровья и благополучия будущей матери, а также доступа к медицинской консультации по подбору надлежащего средства предохранения.
Что касается католической церкви, ее позиция касательно легализации абортов и других репродуктивных прав является вполне четкой и определенной. Наиболее ярко эта позиция выражается в энциклике 1968 года Папы Павла VI «Humanae vitae», в которой формулировалось неизменное осуждение церковью любого вмешательства в естественный процесс зачатия и деторождения. «Humanae vitae» не является первым церковным документом, затрагивающим этот вопрос. Среди других подобных энциклик – энциклика 1880 года Папы Льва XIII «Arcanum Divinae Sapientiae», касающаяся христианского брака, а также энциклика 1930 года Папы Пия XI «Casti connubii», прямо осуждающая применение контрацепции и вмешательства в естественное течение беременности. Согласно учению церкви, интимная супружеская связь самой природой предназначена для произведения на свет потомства, а значит те, кто каким-либо образом вмешиваются в естественный ход этой интимной жизни, совершают «грех против природы», «постыдный и подлинно порочный поступок». В своих рассуждениях Папа Пий XI опирается на Августина, чье учение сыграло огромную роль в восприятии телесности и сексуальности в западном христианстве.
Несмотря на то, что в «Casti connubii» признается тяжесть положения женщины, чья беременность имеет или может иметь непосредственную опасность для ее жизни, это положение не рассматривается в качестве достаточного основания для прерывания беременности. Энциклика поощряет будущих матерей, жертвующих своей жизнью ради сохранения потомства. Утверждается, что они будут вознаграждены Господом в своих страданиях за исполнение отведенного им природой предназначения. Это не единственное место в тексте, где деторождение обозначается как главная цель жизни женщины и ее призвание. Упоминания о женском репродуктивном предназначении, избегание которого преступно, встречаются на протяжении всей энциклики. Согласно тексту, только недостойные своей профессии врачи осуществляют умерщвление плода или матери, прикрываясь врачебным долгом или неуместной жалостью, в то время как честные и умелые доктора похвально стремятся защитить и сохранить жизни обоих.
Грех аборта является преступлением не только против человеческой жизни, но и против супружеских отношений как таковых. Христианский брак предполагает благочестие, добровольное подчинение жены мужу и истинную любовь, соединяющую супругов. Любой же грех, совершенный против потомства, является грехом и против супружеской связи, поскольку напрямую связан с искажением добродетелей брака.
Следующим крупным документом, касающимся вопросов контрацепции, абортов и брака, является энциклика 1968 года Папы Павла VI «Humanae vitae». В 1965 году завершился Второй Ватиканский собор, в ходе которого обсуждалось положение Церкви в современном мире, а также был принят ряд важных документов, среди которых 4 конституции, 9 декретов и 3 декларации. Одной из целей Собора было обновление Церкви и ее приспособление к нуждам современности. Важнейшим документом является конституция «Gaudium et Spes» (лат. «Радость и надежда»), утвержденная папой Павлом VI 7 декабря 1965 года. В документе рассматривался ряд насущных проблем, которые стоят перед Церковью в современном обществе: положение человека в современном мире, современное положение культуры, экономическое развитие, предотвращение войн. В документе признается роль как верующих, так и неверующих людей в «созидании мира», проповедуется уважение и любовь к инакомыслящим, поощряется содействие развитию экономики, приветствуется миротворческая и благотворительная деятельность, направленная на установление мира на Земле. В тексте присутствует и «женская» повестка: «Gaudium et Spes» осуждает любую дискриминацию, «проводимую по признаку пола, национальной принадлежности, цвета кожи, социального положения, языка или религии» как противную божественному замыслу и выражает сожаление, что основные права личности до сих пор не обеспечиваются в полной мере и женщине «отказывают в праве свободно выбирать себе мужа и тот или иной жизненный статус либо получать доступ к образованию и культуре на равных правах с мужчиной».
Таким образом, содержание документов ясно показывает готовность Католической церкви к вступлению в диалог с современным миром. Однако несмотря на показанную в этих документах проницательность и открытость Церкви в отношении ряда социальных проблем, ее заявления, касающиеся сексуальной этики, оставались неизменными, что ярко прослеживается в «Humanae vitae» 1968 года.
С 1963 по 1967 год проходили встречи специальной Комиссии по контролю рождаемости, в которых принимали участие не только епископы, но так же теологи, социологи и женатые католические пары. Пэт и Патти Кроули, лидеры движения Христианская Семья, представляли интересы всех супругов католиков. Кроули провели опрос среди членов Движения, результаты которого показали недовольство пар «естественным» планированием семьи как угрожающим благополучию супружеского союза. Результаты опроса были вынесены на обсуждение в Комиссии и поразили служителей Церкви своей открытостью и неожиданными для них выводами. Оказалось, что проповедуемые церковью идеи приводят к высокому уровню тревожности у супругов: страх незапланированной беременности и интимная близость, подчиненная «календарному» методу, не способствуют установлению благоприятного психологического климата в семье. В результате, в ходе Комиссии большинством была признана необходимость изменения церковного учения о контрацепции. Однако, это решение не было принято во внимание: опубликованная в 1968 году «Humanae Vitae» вновь воспроизвела традиционные взгляды Церкви на проблему. Как отмечает Розмари Руэтер, приняв решение следовать привычному курсу в целях поддержания авторитета Церкви как проповедника неизменных доктрин веры и морали, Павел VI лишь спровоцировал потерю доверия к Церкви со стороны католических пар.
Энциклика не была воспринята всерьез большинством, что отражало действительный кризис авторитета Церкви. Неоднозначной была реакция и среди теологов. Если бы «Humanae Vitae» была выпущена до Второго Ватиканского собора, большинство римско-католических теологов в США, вероятнее всего, приняло бы ее содержание. Однако, «Humanae Vitae» была издана в 1968 году, после Собора, и вызвала серьезное неприятие со стороны многих теологов. Подобное несогласие с учением в некоторых случаях не оказывалось незамеченным Церковью. Так, американский теолог и католический священник Чарльз Карран (р. 1934) в 1967 был отстранен от преподавания в Католическом Университете Америки по причине несогласия с позицией Церкви касательно контрацепции.
В то время как в популярной культуре сексуальность признавалась и даже поощрялась, «Humanae Vitae» настоятельно советовала парам свести свою сексуальную жизнь к минимуму. В 21 пункте энциклики содержатся наставления, касающиеся самоконтроля и воздержания: пары должны «владеть собой и своими эмоциями», «контролировать свои естественные побуждения», практиковать самоотречение и «периодическое воздержание». В тексте также подчеркивается опасность контрацепции для женщин: освобожденный от страха нежеланной беременности, мужчина привыкает к средствам предохранения и не усмиряет себя в своих желаниях, сводя жену к роли сексуального объекта.
С другой стороны, как отмечает теологиня Тата Вайли, для современных женатых католических пар проблемой является скорее отсутствие сексуального желания в браке, нежели его излишек. Для них секс является сферой удовольствия, а не порочным последствием грехопадения. Она пишет: «Для современного человека не секс, не направленный на продолжение рода, а изнасилование и сексуальные действия принудительного характера являются примерами действительного греха. Посвящая энциклику осуждению секса ради удовольствия, Папа Павел VI обходит вниманием такое действительное зло сексуального характера, как сексуальное рабство, домогательства со стороны служителей церкви, эпидемию СПИДа и т.д.».
Таким образом, основные положения энциклики шли вразрез как со взглядами многих простых католических пар, так и с представлениями современных теологов.
Церковные учения, касающиеся сексуальности и контроля рождаемости, были одним из главных препятствий на пути к получению женщинами права на самостоятельное распоряжение собственным телом. Воспроизводя традиционный взгляд на проблему планирования семьи, Католическая церковь не учла изменений в социальном ландшафте: XX век поставил перед церковным учением ряд вызовов, не на все из которых у Церкви получилось ответить. Женский вопрос и сексуальность – одни из вопросов, которые Римская католическая церковь не сумела переосмыслить в соответствии с современными реалиями. Объявляя эмансипацию женщин «ложной», а брак и материнство - единственными сферами жизни, в которых женщина способна исполнить свое предназначение, а значит и быть истинно свободной, Церковь игнорировала желания многих женщин, а также изменившиеся условия, благодаря которым женщины во многих странах получили право на образование и голос. Провозглашая любую интимную близость, не имеющую своей целью зачатие, греховной и аморальной, Церковь не учитывала опыт многих католических супружеских пар, который говорил об обратном.
Полный запрет абортов или же определенные ограничения на проведение процедуры наиболее распространены в странах, где большинство населения разделяет католическую веру. Аборты полностью запрещены законом в Ватикане и на Мальте, Конституцией которой государственной религией признан католицизм. Менее строгие запреты, допускающие определенные исключения, существуют в республике Сан-Марино, княжестве Лихтенштейн и Андорре. Аборты практически полностью нелегальны в Северной Ирландии. Борьба за частичную или полную легализацию абортов до сих пор ожесточенно ведется в некоторых западных странах. 25 мая 2018 года в Республике Ирландия был проведен очередной референдум о легализации абортов, в рамках которого большинство проголосовало за отмену конституционного запрета абортов.
Женщины по всему миру до сих пор выступают против посягательства на их телесную автономию и ограничения доступа к безопасным процедурам прерывания беременности.
Свободный доступ к контрацепции и безопасным абортам является ключевым этапом в обретении женщинами независимости и свободы. Феминистская теология ставит своей целью помочь женщинам на этом этапе, выявляя ошибочность и даже вред некоторых положений церковного учения о сексуальности и деторождении, а также предлагая новые стратегии и подходы к проблеме.