За кулисами было не протолкнуться. Администраторы, ярко разодетые статисты, молоденькие хористочки и убеленные сединами оркестранты сновали, курили, делились последними сплетнями. Кошкин протиснулся сквозь толпу служителей Мельпомены и свернул по коридору вправо – туда, где располагались гримуборные солистов.
Еще издали он услышал строгий высокий мужской голос:
-Я же вам говорю, что она никого не принимает! Антракт ведь пятнадцать минут длится. Надо успеть переодеться придти в себя... Вы что, хотите, чтобы скандал случился?..
Подойдя поближе, Егор Андреевич наконец увидел низкорослого полного мужчину, сдерживавшего натиск нескольких поклонников, которые пытались попасть в гримерку к приме.
-Все благодарности после спектакля! Если только Сюзанна Игоревна соизволит вас принять, - тараторил низкорослый, вспотевший от напряжения толстяк, жестами ладоней, точно мух, отгонявший разочарованных поклонников. Вот бегающие его глазки остановились на застывшем с букетом в руках Кошкине:
-А вам чего, мужчина? Я же, по-моему, ясно все объяснил: только по окончании спектакля!
Егор Андреевич сунул руку во внутренний карман пиджака и извлек оттуда служебное удостоверение:
-Майор Кошкин, уголовный розыск!
-И вы туда же, господин майор! - печально вздохнул толстяк. - Ну чем вы лучше других, скажите?
-Я по служебному вопросу, - не моргнув глазом, нашелся Кошкин.
-Мне кажется, что с этим, - кивнул толстяк на букет цветов, - по служебным вопросам не ходят.
-Это у вас не ходят, а у нас ходят! - навис над толстяком Егор Андреевич. - Доложите обо мне Сюзанне Игоревне.
Потный коротышка вздохнул и осторожно постучал в дверь гримерки:
-Сюзанна Игоревна! К вам пришли из уголовного розыска.
Подождав несколько секунд ответа, он легонько толкнул дверь. Однако та не открылась: что-то удерживало ее изнутри.
-Странно! Обычно она не запирается, - пробормотал толстяк и приналег на дверь плечом.
С противоположной стороны послышался звук падающего предмета, дверь распахнулась, а в следующее мгновение коротышка тонко охнул и отшатнулся от входа, словно вместо оперной дивы увидел в комнате чудовище. Кошкин отстранил рукой оцепеневшего толстяка, сделал шаг к порогу и застыл, пораженный увиденным.
В кресле перед зеркалом, вытянув ноги, полулежала Сюзанна Брион. Голова ее упиралась подбородком в грудь, обнаженные до плеч тонкие руки безвольно свисали, почти касаясь пола. Сзади из-под густых кудрявых волос выглядывал кусок тонкой проволоки.
-Убийство! - выдохнул Кошкин, в ушах которого все еще слышались отзвуки чудного голоса примы.
Он подошел к трупу и, положив ставший теперь уже ненужным букет на гримерный столик, осторожно приподнял голову молодой женщины. Белоснежные зубы ее плотно сжимали вывалившийся и успевший посинеть язык. На шее жертвы была туго затянута проволочная петля, обезобразившая белоснежную и нежную женскую кожу.
Кошкин окинул взглядом гримерку, заглянул в платяной шкаф, осторожно коснулся двумя пальцами створки оконной рамы – она была приоткрыта. Стараясь не дотрагиваться до подоконника, Егор Андреевич посмотрел из окна вниз.
-А прыгать тут невысоко, - заметил он.
-Мне-то что теперь делать! - начал скулить потный коротышка. - Какой скандал!.. Убийство в нашем театре!.. И кого – самой Сюзанны Брион!
-Значит так! - обернулся к толстяку Кошкин. - Спектакль отменяйте. Публике скажите, что солистка внезапно заболела. Персонал театра пусть остается на местах до особого распоряжения. А я вызову оперативно-следственную группу...