Новый акустик Юрка был родом из Ташкента. Так сказать, прям вчера из солнечного города, где много хлеба, хлопка, восточных женщин и Илов, которые штамповали на местном авиационном заводе его родители. Собственно, не случись в жизни Юрки этого завода, он бы не оказался за пультом гидроакустического комплекса.
Вот.
И действительно, где Ташкент, а где Японское море?!
Чтобы попасть из первого места во второе, Юрке, разумеется, пришлось приложить некоторые усилия. Для начала он попытался после школы пойти по стопам предков и поступить в далекий МАИ.
Где ж еще в стране Советской могут научить строить самолеты как не в МАИ?!
Впрочем, сам Юрка не горел большим желанием всю жизнь плющить заклепки или прокладывать километры проводов внутри самолетных заготовок. Юрка мечтал стать космонавтом и слетать туда, где мало кто бывал. И в качестве одного из шагов к этой мечте МАИ как раз и подходил. Тем более, что его выпускники уже поднимались на орбиту Земли.
В общем, Юрка однажды сел в «Ил» и улетел из Ташкента в Москву. Экзамены он успешно провалил. С одной стороны в столице и без понаехавших хватало тех, кто хотел закосить от армии на военной кафедре МАИ, а с другой... Юрка был сильно не в ладах с русским языком. Мало того, что он не мог отличить причастие от деепричастия, но и писал жЫ-шЫ. Да и Наташку Ростову путал с Сонечкой Мармеладовой. Так что в любом случае у него были околонулевые шансы поступить в МАИ с гарантированной двойкой за сочинение на экзамене. Даже при отличных оценках по физике и математике вкупе с победами в республиканских олимпиадах по этим предметам.
Возвращаться домой Юрка после объявления результатов экзаменов не захотел. Тем более в его планы не входило отступать от своей мечты стать космонавтом из-за какой-то пары по русскому. Впрочем, в приемной комиссии МАИ сидели не конченные звери. Парень шарил в профильных предметах, и в комиссии Юрке предложили поступить на вечернее отделение. А нужную для этого московскую прописку он может получить по лимиту, устроившись на подшефный МАИшный завод чернорабочим.
Понятное дело, Юрка схватился за это предложение обеими руками. Ведь его тезка тоже начал путь в небо с грязными руками обычного работяги.
С четвертой попытки он сдал русский. Вернее, ему пошли на встречу, поставили трояк и зачислили в конце лета в студенты. Вечерние. Уже в начале следующего лета Родина попросила его расплатиться по долгами перед ней. А еще через шесть месяцев он оказался в Экипаже на Боевом Посту акустиков. На памяти старшины команды акустиков Юрка был первым матросом, которому можно было без опасений поручить работу с паяльником внутри вверенной матчасти: Юрка с закрытыми глазами мог не только починить магнитофон, но и правильно перепаять схему в любом из шкафов с подписью Р-22-12 первого отсека или разобраться с тиристорами в генераторной на средней палубе второго. В общем, Юрка был не "подай-принеси", как два других матроса-акустика, а по-настоящему толковый спец на своем месте. Пусть и карась.
И самое главное, попав на атомную подводную лодку, Юрка распрощался с мечтой стать космонавтом. Ему немного в этом помогла корь, с которой он провалялся в госпитале месяц учебки. Из-за осложнений после кори его гарантированно забраковали бы еще на дальних подступах к стартовому столу «Союза». Даже будь он семь пядей во лбу. Зато на подводной лодке он мог побывать в местах, мало чем отличающихся по своей доступности от открытого космоса.
Кстати, вы бывали на глубине 400 метров? Нет? А Юрка за полгода своей карасевки туда заглядывал уже несколько раз.
На исходе первого года службы, как раз накануне автономки, Юрка даже начал подумывать, а не махнуть ли ему рукой на вечерку МАИ и не изобразить ли рапорт о переходе на кадровую службу. Понятное дело, не в мичмана, а в кадеты. И совсем не обязательно в акустики. Юрка пока окончательно не решил, что лучше. Может, даже поближе к ядерному реактору. Только не в штурмана или торпедисты… Но в любом случае, времени ему терять не хотелось. Следовало сделать так, чтобы к возвращению из автономки Экипажа с Юркой в его составе рапорт продвинулся вверх как можно дальше.
И вот, на дворе – рабочий полдень. Лодка стоит у пирса, плановая подготовка к выходу в море при еще холодных реакторах. Все работают с матчастью в меру сил и необходимости. А Юрка сидит на БП акустиков над листом бумаги и пытается сообразить, с чего начать. Обратиться к командиру группы за помощью в составлении рапорта или к старшине команды? Мичман сам прошел путь от простого матроса на атомоходе первого поколения до практически динозавра подводного флота и пенсионера союзного значения. Зато лейтенант, который еще с упоением поет о «батонах» и «акулах» на северах, где он был в курсантах, мог без орфографических ошибок составить нужную бумагу. Юрка-то в русской словесности на флоте так и не преуспел…
На БП кроме Юрки никого не было. Если не считать старшего матроса Головко, в ожидании дембеля коротающего время во сне за пультом управления гидроакустического комплекса «Рубин». Остальные акустики кто где: третий матрос стоит верхним вахтенным у трапа с пирса на лодку, мичмана починяют с помощью шила тиристор у себя в генераторной, а лейтенант что-то потерял в Штабе дивизии у Флагманского акустика.
Дверь на БП была закрыта из-за холодного воздуха, который все время тек из рубочного люка вниз на среднюю палубу второго отсека. Как раз мимо двери поста акустиков. Да и нечего посторонним заглядывать в секретную рубку. Мало ли что в ней находится. Потом плохо спать будешь.
Лепота, одним словом. Для карася, что пришел на лодку несколько месяцев назад прямиком из учебки.
И все бы ничего, но в запертую дверь БП постучали.
Разумеется, Юрка дверь открыл и тут же узнал, что стучал вахтенный офицер из Центрального Поста, который хотел видеть матроса Головко. Для неких манипуляций с его тушкой. Не моргнув глазом, Юрка сказал вахцеру, целому командиру БЧ торпедистов, что Головы на посту нет. Торпедист не поверил, бо лицезрел собственными глазами час назад, как Голова заходил на БП акустиков. Зато обратный дрейф матроса не наблюдал… Так что, карась, прижался к пиллерсу и пропустил меня мигом в лаз между ГАК «Рубин» и станцией миноискания, чтобы я вытащил Голову из шхеры и отвесил ему пиз[sensored]юлей. А с тобой, карась, за твой пиз[sensored]еж я потом разберусь… Юрка, уже почти мнивший себя без пяти минут кадетом, дипломатично предложил командиру БЧ-3 пройтись лесом. Мол, старлей не числится в списке тех, кто допущен на БП акустиков. Мало ли что вахцер… От такой наглости матроса торпедист опешил, но быстро оправился и обрушился на него с обещанием невероятных кар небесных. Вплоть до списания на берег.
Юрка послал торпедиста, уже не дипломатично, на три буквы. Было б чем пугать.
Торпедист оглянулся на ЦП. Там наблюдалась послеобеденная пустота и его разборку с матросом никто не слышал. Тем более БП акустиков был оснащен дополнительной звукоизоляцией. Торпедист перевел взгляд на Юрку, перекрывавшему своим корпусом судоходный фарватер. И сжал кулаки.
- И? – нагло ухмыльнулся Юрка, неосознанно копируя стиль своего старшего товарища Головы.
Вахтенный молча офицер развернулся, хлопнул дверью и вернулся в ЦП.
PS. Голова слинял с БП акустиков, уронив свою тушку в люк на среднюю палубу второго, как только вахцера призвали в штурманскую к Командиру…