Дикий и несимпатичный

Музыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Данченко впервые обратился к «Макбету» Джузеппе Верди.

Как за пьесой Шекспира, так и за оперой Верди закрепилась дурная слава. Считается, что обе притягивают несчастья. На сей раз формально все обошлось — Театр Станиславского стоит на месте, участники премьеры живы и здоровы, однако роковую свою роль «Макбет»  сыграл. Пожелав блеснуть оригинальностью, «Стасик» преподнес зрителю продукт весьма спорных достижений.

Вердиевским репертуаром в театре на Большой Дмитровке увлеклись лишь в последние десятилетия. В советское время здесь осваивали в основном иные музыкальные пласты, а между премьерами могло проходить и по тридцать лет (как в случае с «Сицилийской вечерней» и «Битвой при Леньяно», поставленными в 1954-м и 1984-м соответственно). Итальянский композитор номер один считался уделом сильных и красивых голосов, а потому его оперы шли в основном в Большом театре. Однако при Александре Тителе ситуация кардинально изменилась, и «Макбет» стал уже шестой вердиевской работой труппы, в очередной раз доказывая обоснованность претензий на «святая святых» вокального искусства.

Певческие достижения «Макбета» весьма высоки — с этой точки зрения театр более чем оснащен. Например, у станиславцев есть феерическая Леди Макбет: Наталья Мурадымова ведет партию, не давя, не утрируя, не утяжеляя, не крича, при этом победно беря все верхушки, выпевая колоратуры и озвучивая компактным, сконцентрированным, отчетливо слышимым звуком все трудные для сопрано меццовые низы. Совершенство ее вокала придает роли еще большую инфернальность. Своим прекрасным сопрано Мурадымова озвучивает воистину леденящие кровь фразы, что воздействует на слушателя гораздо лучше, нежели если бы певица шипела, хрипела, орала или как-либо еще уродовала звучание. К подобным ухищрениям частенько прибегают, слишком буквально понимая пожелания композитора о «дьявольском» голосе героини.

Три кавалера оперы певчески хороши каждый по-своему. Любитель «поддать жару» баритон Алексей Шишляев (Макбет) старается на сей раз петь почти бельканто — красивым, ровным звуком, без излишнего нажима, и в целом справляется с задачей, лишь ближе к финалу демонстрируя признаки усталости. В этом же ключе и более успешно творит бас Денис Макаров (Банко). Отличный тенор, яркий и сильный, у Владимира Дмитрука (Макдуф) — эффектная ария в четвертом акте заслуженно приносит ему шквальную овацию. Достойно звучат и исполнители эпизодических партий, и даже на крохотную роль Придворной дамы театр предлагает прекрасноголосую Марию Пахарь, обычно поющую на этой сцене саму Аиду.

Со всем остальным дела обстоят не столь блестяще. Оркестр звучит грубовато, в погоне за драйвом маэстро Феликс Коробов нередко загоняет темпы, за которыми никак не поспевает хор (хормейстер Станислав Лыков). Впрочем, это как раз не сюрприз, а скорее стиль дирижера, демонстрируемый им в каждой вердиевской (и не только) работе. В 2014-м такой же странной у него получилась «Аида», обретшая тем не менее спустя время гораздо больше гармонии и исполняемая сегодня весьма красиво.

Модный тренд — ставка на приход в оперу драматических режиссеров — на этот раз обернулся дебютом в классической опере знаменитого Камы Гинкаса. Правда, пьеса Шекспира для него не нова — ее он делал в Финляндии. В московской версии никакой средневековой Шотландией и не пахнет: действие перенесено не то в доисторическую эпоху, не то к каким-то современным (возможно, африканским, возможно, тихоокеанским) дикарям, у которых царит культ смерти. Вождь племени (в него превращен король Дункан) носит корону из черепов, а человечиной тут не брезгует никто — не только кровавая чета Макбетов. Вспоротые животы, разбросанные по всей сцене мертвые эмбрионы, горы трупов — ужастик получился на славу.

Трактовать шекспировский сюжет посредством реалий иных культур и цивилизаций — ход совсем не новый и вполне уместный: трагедия великого драматурга адресована человечеству в целом, и вязать ее исторической и географической конкретикой совсем необязательно. Но Гинкас и сценограф Сергей Бархин, кажется, перегнули палку, желая напугать публику. И без того невеселая история приобретает в их трактовке буквально омерзительные черты. Творящие ужасные дела, но внешне благородные, породистые шотландские нобили превращены ими в бандитскую свору полуобезьян. Острота шекспировского противоречия перестает просматриваться — в этом социуме Макбеты, в общем-то, ничего невыносимо ужасного не сделали, все идет своим чередом. Уродливые костюмы Марии Даниловой успешно подчеркивают несовершенства фигур каждого солиста и хориста, логически замыкая концепцию спектакля, в котором торжествует эстетика безобразного.

27 июня 2018 г., газета "Культура"