- И не сметь так говорить! – дах по столу указкой. – Повылазили везде сталинисты, даже… даже в Поле Чудес вместо Листьева этот, как его, со сталинскими своими, погаными сталинскими усиками!
Нина Васильевна, наша преподаватель русского и литры, бушевала. Кто-то из отличниц, решив, что рассказ Солженицына надо прочитать вне программы и высказаться за-ради пятерки, задала странный вопрос:
- Нина Васильевна, а почему кажется, что там много вранья?
- Где?!
- Один день Ивана Денисовича…
Крохотная женщина с химией на голове подскочила и понеслось.
Коммунисты сволочи, уничтожавшие собственный народ! НКВД хватало всех без разбора и расстреливало родителей на глазах детей! Сталин… Сталин был чудовищем!
В общем, сплошная история вместо изучения великого и могучего, сами понимаете. Мы слушали, зевали, скучали и плевать всем хотелось на политику и когда-то там случившиеся репрессии. Нам было фиолетово. Девяносто первый год плавно перешел в девяносто второй, родители дома частенько были мрачными. Новые джинсы лежали на недавно появившемся рынке, только денег на них не хватало. Дед все чаще вспоминал про Сталина, дядька, приезжая раз в год, радовался падению коммунизма. Друг друга они совершенно не понимали. А «Поле чудес», вместе с «Взглядом» нам было совсем никак, чего мы там не видели?
К концу девяносто второго года про Сталина вспоминала даже бабушка, пусть и редко. Творящееся вокруг с ними, людьми, прошедшими войну, поднимавшими страну и всю жизнь трудившимися, никак не уживалось. Порядка не было от слова совсем.
На приватизационные ваучеры мама купила акции какой-то чертовой пирамиды и потом расстраивалась, не веря собственной доверчивости с глупостью. МММ, Хопёр-Инвест и прочее дерьмо пропадали, один Мавроди держался и даже начал становиться на ноги.
Жизнь перестала течь, размеренно и правильно. Жизнь неслась как старые иномарки у новых русских, старых советских, быстро понявших – что и как нужно делать. Мой папка решил войти в струю и они, обычные водители, открыли бар и ларек. Все прогорело за несколько месяцев, силы воли с характером моему отцу не хватило. Оказалось, что если ты создан быть водителем, то так оно и есть. Вместо собственного дела у нас оказались командировки на Север, сперва за пушниной для стремительно растущей «Отрады», снимавшей на удивление всех жителей города ролики, крутившиеся по Первому каналу. Или ОРТ, ка кон тогда назывался, не помню.
- Видала? – говорила тетя Люба у подъезда нашей хрущевки. – У Караульщикова в рекламе Смоктуновский с Малининым снялись?!
И почти гордилась за фарцовщика и кооперативщика, что лет десять назад легко мог загреметь на зону за свои делишки. Сейчас хозяин меховой фабрики раскатывал по городу на «линкольне», а его сына возили в школу на машине и с охранником. Сын мехового бизнесмена на переменах показывал старшакам полароидные снимки порнухи и был доволен жизнью.
- Сталина на вас нет! – сказала бабка на рынке, продавая нашему Валере, семикласснику, две сигареты. И семечки, само собой.
В девяносто четвертом Никита Сергеевич Михалков получил Оскар. За фильм о злодеяних Сталина в тридцать седьмом. Нина Васильевна торжествовала и доказывала правоту своих взглядов. Полученная статуэтка доказывала правильность ее теорий и затыкала рот всем прочим.
Через двадцать лет «Утомленные солнцем» нравятся за атмосферу и декорации. Немного за игру самого режиссера и Меньшикова. Остальное вызывает какие-то странные спорные чувства.
Мой дядька, учившийся у Нины Васильевны до восемьдесят пятого, как-то спросил насчет нее. Я рассказал, вспомнив про Сталина.
- О… - удивился дядька. – А при нас она была прямо коммунистка-коммунистка и про Сталина помалкивала.
- А Солженицын?
- Враг народа он у нее был.
Больше "Pro девяностые и..." читать вот здесь, по ссылке
Девяностые, война и женщина на войне
Читать полную версию книги "Буревестники" можно в удобной читалке. Войдя через ВК или почту можно помочь книге и автору лайком или репостом: Полная версия книги тут