В ночь с пятницы на субботу, мой забитый муконазальным секретом нос, разбудил меня и уверенно потащил на кухню лечиться горячим молоком с медом и маслом. Молоко разогревалось. Я, ожидаючи, тупил в телефон. Ночные интернетные новости ничем не отличались от дневных - перемывались те же косточки, тех же персон.
Кот Беляшик спал чугунным, здоровым сном сытого кабана. Физически развалясь на диване в прихожей, ментально пребывая где-то в верхних контурах кошачьего сонного царства.
Кошка Чернуха, верная своим принципам, пришла на зов молока и спросонья, отрывисто и гортанно уже требовала долю. С ее кошачье-немецкого я понял, что "кляйне Мук дас шкандыбайтише нахт кухен, унд цвай минутн ожидайтунг" и чтобы я "шнелле, шнелле цурюк организирт мильх лакайтен".
"Мильх лакайтен" мы произвели синхронно, почему-то оба шмыгая носами. Я, понятно, из-за недуга, а черная хитрожопина, похоже, просто меня подтролливая. Ибо не может позволить себе ее черная душа не поиздеваться над хозяином, даже в дни тяжелых испытаний. Зато потом, благодарная кошка улеглась у меня в ногах и грела меня до утра.
До тех пор, пока проснувшийся Беляшик не вынес собой дверь и не вострубил могучим ревом о том, насколько ему унизительно быть выспавшимся и голодным. Это слишком двоякое ощущение для его тонкой натуры. Ему комфортно быть либо выспавшимся и сытым, либо сытым и выспавшимся. Одно из двух, но не наоборот, в любом из случаев!