"Какой Новый Года - без корпоратива. Какой корпоратив - без скандала.
В наступающем, сотрудники одной не последней в городе фирмочки, решили давнюю традицию решительно прервать. И справить - по-тихому. В отсутствии безобразий и лишних разборов. Сказано - сделано!
Выпивки закупили в три раза меньше. Обыкновенного. Да, и градусом пожиже. Гостей, запятнавших себя прошлыми выкрутасами и приключениями. Звать не стали. Девок, с низкой социальной ответственностью. Снегурками и зайчиками - не заказывали. Вечно пьянущего к посещению именно их фирмы Деда. Проигнорировали. Заменили бородача с мешком - гендиректором с премиальным списком. Пробежались по сценарию праздника - красота! Аж, себя зауважали!
И въезд в веселье осуществился гладко. Точняк - по написанному. Сидели чинно, на попе ровно - за слабоалкогольными столами. Вспоминая лихим словом, времена антипитейной кампании и тверёзые комсомольские свадьбы. Нашлись и участники последних. Правда, их воспоминания не изобиловали подробностями. Так же, как и общие мемуары, скажем, торжества годовалой давности. Отчего навевались выводы - славно погуленное вспомнить хочется, но как-то стыдно. Скушно погуленное. Не запоминается навовсе.
Регулярно исчезающие из-за столов труженики. Возвращались всё более жизнерадостными. В приподнятом и благодушном. И к обычным одиннадцати по полуночи, народ добрал свою дозу. Хоть и скрытно - в санузлах и коридорных загогулинах. Далее, пошли танцы - "затопим этот город в разврате!" И, в общем-то, по мнению большинства. Праздник удался. И даже - без мордобития.
Генеральный, уже было принялся искать по карманам "писульку". Кому скока фирма выцедила годовой премией. Как на пятачок, с коего и осуществлялось руководство весельем. Проникла дама. Росту гренадёрского, форм рубенсовских, голоса зычного. На пышной попе буфами и рюхами восседала юбка из алой тафты. Белоснежная блуза не скрывала бюста запредельного размера. Лаковые туфли, полумаска и клоунский колпачок. Завершали картину - "Вакханалия".
Фея приблизилась к микрофону. И откашлявшись, обратилась к присутствующим: "Господа! Мне. Чрез...Чрез...вычайно приятственно видеть. Всех вас. В здравии. Трезвии. Глубокомыслии..."
По залу побежал шёпоток - "это кто...это кого...вроде, клоунов не приглашали..." Однако, пока ничего скабрезного не случалось. И поволновавшись, офисные трудяги затихли. Приникнув к остаткам еды-пития.
"...и я пришла к вам неслучайно... Хотя, и незваная. И нежданная", - неслось почти стройно и пока совершенно непонятно - к чему, -
"и если бы не память о Евгеше. Поверьте, я бы не стала портить вам праздник."
Становилось ясно - назревает какая-то заваруха. И народец начал подтягивать и сплачивать ряды вкруг бабца в колпачке. Директор, получив паузу, расслабился. И разложив себя - вольготно и красиво - в кресле. Сосредоточился на запечённой лососинке..
Главный по празднику - замзав босса. Сновал по окраине сценки, озабочено сипел, вытянувшись трубочкой: "Вы кто, дама? Что Вам надо? У нас закрытая вечеринка... Уходите...Уходите..."
Не отвлекаясь, матрона продолжала вещание: "Не стану скрывать - я любила его. Да, и сейчас. Вспоминаю с надрывом. Так много нас связывало. Он был мне - больше, чем друг. И спутник..."
На этой ноте, супруга начальника что-то скумекнула. И обернувшись к своей второй половине, начала напористо вкручивать и вопрошать. Директор отвлёкся от тарелки. Уставился на сцену, напряг слух и зрение. Потом пожал плечами, мотнул головой - "не знаю такую".
"... как сейчас помню - Адлер, море, красное вино...На мне цветастый сарафан, шляпа... Голыми ступнями я ворошу воду... А, Евгений так смотрит, так смотрит на меня... Оооо. Это - больше, чем курортный роман, интрижка на час..." - продолжала мемуарить дама, заинтриговав уже всё сообщество. Чем же эта байда кончится.
Молодая - четвёртая по счёту - жена. Тем временем накалилась окончательно. И, подступив к законному - впритык. Нежно прихватила в кулачки ворот рубахи и галстук. Учиняя допрос с пристрастием. "В каком веке ты эту хворь трахал? И что такое Адлер?" Босс пунцовел, но не сдавался.
"О, Евгений! Те ночи не прошли бесследно. У нас есть дочь. Две. Близняшки... Они уже взрослые. И им ничего от тебя не надо. Кроме, капельки внимания... Они так на тебя похожи..." - дожимала престранная фемина. Народ, опершись щеками на кулаки, подтирал скупые слёзы. "Санта Барбара" оказалась самым увлекательным. Из всего, что происходило на местных мероприятиях.
В эти же минуты, "барин" каялся молодухе. Во всех грехах - за это и прошлое столетие. Супруга, пару раз хряпнув - от души - поганца сумочкой по спине. Кричала в голос. Про развод, "делить ничего не стану", "голым пойдёшь по миру", "всё на меня отписано".
Публика, давно точившая зуб на начальство, ликовала и смаковала детали. Про "гренадёра" тут же забыли. И остатки нежных воспоминаний она нашёптывала в пустоту. Ещё через пяток минут коллектив начал активно рассеиваться. Исчерпав всю культурную программу, отправились догуливать в другие места.
Бывший шеф. В тоске и великой неопределённости своей дальнейшей судьбы. Сидел за столом. Допивая вискарь из бутыли.
Примостившаяся рядом мадам, протянула молча пустой стаканчик: "Мужчина. Налейте даме выпить... А, куда это все делись?"
Изумлённый генеральный, плеснув в ёмкость напиток, срезал на полуслове: "А, не ты ли. Лёгким движением языка. Только-только разрушила мою семью. Четвёртую, любимую... И отправила меня бомжевать."
Тётка, изумлённая не менее, опровергла: "С чего это?"
"Да, с того. Что припёрлась тут. Со своими историями. Про море... " - взвыл директор, - "может, оно - море - и было... Не помню я, ни хрена. Много вас!"
Вакханка ойкнула, всплеснула пухлыми ладошками. Сдёрнула с круглого румяного лица маску. И, выкатив красивые очи на бедолагу, раскатисто засмеялась. Колыхая тучными телесами, охлопывая себя - звонко, с восторгом. Она, по-детски подкартавливая, приговаривала: "Маты, святы! Ну, ты попал, мужик! А, я-то думаю. Вроде, не то место. Куда назначили. Точняк, перепутала. В соседнем здании. "Розыгрыш" заказали. Ну, типа, поржать над "главным". Он там - с бабами. Не разборчив. Вот его друзья. И решили доколоться... А, тут ты - под раздачу! Ну, извини, мужик. Надо было держаться. Тебя кто за "фабержи" тянул..."
Всё ещё похохатывая, бабец поднялась. Одёрнула юбку по-строевому. И метнув к виску ладонь, гаркнула: "Местный драмтеатр. Изольда Горстева - инженю. Заказывай, если что. Подсобим.""