В прошлый раз я рассказывала про Антонина Баяю и упомянула его книгу «Одичание».
"Одичание" (Zvlčení)— это третий роман Антонина Баяи (2003) с подзаголовком «романетто о волках, людях и явлениях» (romaneto o vlcích, lidech a úkazech), который отсылает к чешской литературной традиции, зародившейся в последней трети XIX века. Именно в это время в чешской литературе появляются первые образцы романетто, написанные Якубом Арбесом. Жанровая форма романетто (от итал. romanetto «малый роман»), хотя и имеет корни в других литературах (новеллы Эдгара По, повести Гоголя), встречается исключительно в чешском контексте. Считается, что романетто — это пограничный жанр между романом и новеллой, в его основе лежит фантастическая или таинственная история, которая в финале получает рациональное объяснение.
В романе «Одичание», напротив, действие устремляется к загадочному финалу, в котором главная героиня перевоплощается в волчицу. Две сюжетные линии — история человеческой семьи и история волчьей стаи — развиваются параллельно, перекликаясь друг с другом, и в финале романа пересекаются. Кроме того, Баяя, в отличие от того же Арбеса, строит свой текст сложнее: чередует повествование в первом и третьем лице, меняет рассказчиков, представляет одно и то же событие или важную для сюжета фразу сразу с двух точек зрения.
Рассказчики «Одичания» (как, впрочем, и все остальные действующие лица романа) названы по имени (в классических образцах романетто герои, как правило, остаются безымянными). Каждый член волчьей стаи тоже обладает кличкой: Ушал, Кукушка, Пурим, Чингиз, Бельтина…
Наконец, есть еще одно характерное отличие прозы Баяи от других романетто. Действие романа происходит не столько в Праге, сколько в моравской деревне, а точнее, в бескидских лесах. Впрочем, само противопоставление города (Праги) и деревни, прошлого и настоящего вполне характерно для романетто XIX века. В прозе Баяи это противопоставление прослеживается не только в сюжете, но и в языке. Наряду с литературным и народно-обиходным языком (obecná čeština), генеалогически связанным с диалектом Центральной Чехии,в романе представлен валашский диалект.
В «Одичании» говорят не только люди, но и волки. Кроме того, текст насыщен ритмически организованными фрагментами, отрывками народных песен. Плюс описания бескидских лесов, полян, долин и оврагов. Поэтому неслучайно некоторые критики называют роман «балладной историей» или даже классической балладой.
Ну, и несколько слов о переводе названия. Слово zvlčení придумано автором, и Ольга Акбулатова передает его (вполне оправданно) русским существительным «одичание». А вот белорусская переводчица романа Мария Мартысевич пошла другим путем, придумав новое белорусское слово «зваўчэньне» (нечто вроде русского «оволчение»). А какой вариант перевода больше нравится вам?
