Галопом по Европам: Путешествие клетчатого чемоданчика

Провинция хороша любовью своих обитателей.

Жил-был в чулане ковровый чемодан – кузен портпледа и отец саквояжа. Из плюсов: малый собственный вес, весёленькая расцветка, в красно-синюю клеточку, и умение складываться, делавшее его удобным в хранении. Из минусов: очень скромные размеры. Из-за них шансы  когда-нибудь  выйти из заточения, в котором провёл  больше сорока лет, были у чемоданчика невелики. Наверное, он смирился, притерпелся к темноте и пыли, и должен был удивиться, когда новым хозяином, которому достался в наследство с чуланом заодно был однажды извлечён с полки, отряхнут,  превращён из плоского блина – снова в параллелепипед и даже наполнен кое-какими вещами.

Не то чтобы ковровый чемодан без заплечного ремня и колёсиков был по новым временам так уж удобен, чтобы ему доверить путешествие с человеком. Не в удобстве дело. Просто чемоданчик был приобретён почти полвека назад в немецком городе Ростоке. А хозяин собирался именно в Росток. И решил: почему бы не показать чемоданчику место, где он, покинув магазинную полку, впервые увидел большой мир и даже совершил по этому миру своё первое (и пока последнее)  путешествие?

И поехал чемоданчик в Росток.

В каком таком магазине был он первой владелицей приобретён, чемоданчиком, конечно, указать не мог. Да за перемещениями магазинов в рыночном мире и не уследишь. Зато города по карте не блуждают, и Росток ждал нас на своём законном месте. 

На славянских потоках

Предполагается, что Росток – название славянское. Хотя происходит оно не от глагола «расти», а от разделения водных поТОКОВ.

Действительно, на этом балтийском берегу обитали славянские племена. Но это – очень уж давние времена. C XII века эти потоки столько воды унесли, что ничего специфически славянского в этом немецком городе не рассмотришь. Скорее, обнаружишь в спальных районах черты советского быта: бывшая ГДР, как-никак.

Допустим, от тех, что в СССР, эти  новостройки отличаются. Архитектура – комфортнее для людей,  стены – явно прочнее, чем в наших «панельках». Понятно: «западная витрина социализма», не выставлять же на неё какой-нибудь Западный район Новгорода.

Тем более что в экономике ГДР Росток значил немало. Это был самый большой морской порт советизированной Германии и центр её судостроения. Но - ах, мой милый Августин, всё прошло, всё… Вот и численность населения после объединения двух Германий упала на четверть. И заштатность  города стала заметна.  Маловат, чтобы гордиться размахом, но слишком велик, чтобы внушать романтические чувства. Совсем маленькие немецкие городки средневекового происхождения   сделали провинциализм – своей «фишкой», а Росток, утративший старинную компактность, близость всех жилых кварталов к историческому центру, этого сделать не может. Чем, кстати, Новгороду сродни…

Из-за своей «срединности» Росток, на мой вкус,  сегодня кажется более «советским», более «социалистическим», чем даже бывшая столица ГДР, а ныне ФРГ, в которой Западный Берлин духовно переборол Берлин Восточный. Но в провинциальной «советскости» Ростока больше… душевности, что ли. Во всяком случае, с точки зрения человека из России.

Кладбище воинов Советской Армии, расположенное на площади Пушкина,  утопает в мелких, но обильно цветущих розах. Плиты целы и вымыты. Дорожки выметены с немецкой тщательностью.

В 1944 году американские авианалёты сильно потрепали город и его военные заводы. Однако в кварталы Ростока союзники не вошли, уступив это право нашим в начале мая 45-го. Так что бои здесь оказались не слишком  жестокими. Оккупация, видимо, - тоже.

Во всяком случае, когда мы в памятный день 22 июня пришли сюда со своими цветами, своеручно отперев  тяжёлую калитку, местный житель, спешившийся с велосипеда и спросивший, кто мы такие, молча пожал нам руки.

Так что не всё изменилось с тех пор, когда клетчатый чемоданчик ждал покупателя в магазине социалистической ГДР.

Улица имени героя. Литературного

Берлин тоже хранит памятники своего социалистического прошлого и памятники советским воинам. Но делает это как-то очень уж торжественно, с имперской серьёзностью. Росток на некоторые монументы. чувствуется, махнул рукой. Всё так же рвутся куда-то разъярённые каменные мужики – участники безнадёжного Кильского восстания 1918 года, после поражения обосновавшиеся ненадолго со своим красными флагами здесь, на слиянии двух потоков. Но портовый город знал цену матросам и за ними не пошёл. И сейчас не обращает на каменных маргиналов особого внимания.

У него есть другие предметы гордости. Например, писатель XIX века Иоганн Бринкманн. Или, если угодно, Джон – так он называл себя, вернувшись из Америки, куда отправился путешествовать и где задержался на несколько лет. Возможно, он надеялся, что за это время дома забудут о его антимонархической провинности -  трёх месяцев тюрьмы за «попытку основания запрещенной политической ассоциации в Университете Ростока». Бринкманн был помилован, но в маленьком городе нелегко жить с клеймом смутьяна…

Это сегодня, когда мы знаем, что в годы гитлеризма перед университетом (полный титул Ростока по сей день – «Ганзейский и Университетский Город») восторженные студиозусы возвели позорный столб, к которому прибили «разлагающую» (читай – великую) литературу, исключённый студент Бринманн нам куда симпатичней взбесившихся буршей, а тогда…

Бринкман, впрочем, и без диплома сделался педагогом. А уж писателю диплом и вовсе не обязателен. Он писал сатирические стихи, писал рассказы и романы. Возможно, ему светила бы слава второго Гриммельсгаузена, автора великого плутовского романа «Симплициссимус», но… Уроженец Ростока Бринкманн писал исключительно на  местном – нижненемецком – наречии, похожем на нидерландский язык.  Относительный успех, который его тексты обрели после смерти автора, оказался исключительно локальным.  Его читали преимущественно в родном княжестве.

Зная, как хороши могут быть сатиры поэтов, не имеющих планетарной славы в силу языковых границ (вроде шведа Карла Бельмана), я хотел бы почитать Бринкманна. Увы: на русский он не переведён. В капитальной «Истории немецкой литературы», созданной в ГДР и в 1986 г. перетолмаченной для  советского читателя, только и сказано: «…Так и не смог социально конкретизировать свои романтически-идиллические жанровые картины, отражающие жизнь в докапиталистическом мире («Дядюшка Каспер и я», 1855, дополненное издание в 1868 году; «Главный судовладелец», 1886, неоконченный роман «О том, что было давным-давно»), и рассказы о фантастических приключениях («Петер Лоренц при Абукире», 1869, и другие)». Словно речь идёт ещё об одном из орудовавшей в истории  «банды троечников», по меткому замечанию главного героя фильма «Доживём до понедельника».

Росток, между тем, разнообразно увековечил в камне и металле память о своём уроженце. А также  установил забавную конную статую его героя Каспера Ома – видимо, в стиле поэта-сатирика, потому как частью монумента является бронзовая кучка лошадиных яблок с греющимися на них шперлингами-воробьями.   Более того,  воды реки Варнов рассекает – на виду у бронзового литературного героя – пассажирское судно «Каспер Ом». А это в моряцком городе значит много!

Для тех же, кто книжек не знает, а школьное краеведение забывает, едва получив аттестат, Росток нанёс на свою карту несмываемое тавро с именем писателя-земляка.  На юго-востоке города в 1919 году был заложен новый район, названный Бринкманнсдорф – деревня Бринкманна.

Это примерно как если бы Новгород обзавёлся поселением-спутником  Кочетовка (лучше не надо, конечно), или Балашовка, или Таяновка…

Микрорайон и сейчас похож на деревеньку: состоит в основном из домов на одну семью каждый. Стоят они на улицах, имена для которых взяты из произведений писателя.

Между прочим, околоток имеет даже в Интернете собственные сайты: кино о прошлом и настоящем района, транспорт, услуги, достопримечательности, обзор рынка недвижимости и цены на неё…

Из достопримечательностей я обнаружил разве что завидное количество «зелёных друзей» вокруг коттеджиков. И узнал, что некогда селиться здесь было относительно выгодно и при этом престижно: не в «муравейнике» же! Возможно, «деревушка» привлекательна и сейчас, раз уж «здесь вы можете сделать своё время разнообразным, например, в халфпайпе или в бассейне отеля Trihotel. Для маленьких есть небольшая крытая игровая площадка. Широкие зелёные зоны и парки обеспечивают подходящую среду для бега трусцой, пешеходных и конькобежных работ» (прелестна смешная приблизительность компьютерного перевода; напомню лишь, что «халфпайп» - это трасса для сноуборда, заглубленная в снег).

Разговорчивые фасады

Пусть после объединения Германии часть ростокцев рванула отсюда на поиски новых возможностей, зато оставшиеся любят и ценят свой город не меньше, чем своего Бринкманна, язык которого нынче помнят разве что некоторые пожилые деревенские жители балтийского побережья. Благодаря этой любви многоэтажный Росток не менее уютен, чем «литературная деревушка». Коттеджу, допустим, проще придать индивидуальность, передающую особенности его владельцев. Но и  большому  дому можно придать оригинальность, непохожесть на другие. Пусть это и требует некоторых вложений…

И вот что интересно: видимо, стоит одному зданию обрести броский облик, как просыпается воображение у жителей соседних домов. Помимо единичных примеров творческого подхода я нашёл целую улицу, на «красной линии» которой чуть ли не каждого второго фасада коснулась кисть художника. 

Некоторые росписи заменяют путеводитель с рассказом об истории города. Из них можно узнать, где и как варят пиво, пекут хлеб, где сидят мастера водопроводных искусств, а где раньше был храм...

Модные нынче «граффити», конечно, тоже можно встретить в Ростоке. Но их на удивление немного. Может быть, наблюдение моё и поверхностно – недолго мы с чемоданчиком здесь пробыли – но кажется, что самодеятельным рисовальщикам изломанных литер просто неудобно за своё творчество на фоне профессиональных фресок. Даже болельщики местного футбольного клуба «Ганза» выразили свою любовь к команде не кое-как, а многофигурной композицией, полной юмора. И городские власти весьма либеральны к самовыражению горожан, которые делают «ганзейский и университетский» - нескучным.

Росток, сравнимый с Новгородом по численности населения, водрузил у себя сразу несколько «чёртовых колёс», а у нас колесо обозрения так и не появилось. Ну и пусть тут будет первенство за ним. А вот по части приукрашивания фасадов, заборов и глухих стен – можно бы и посоревноваться.

Тут болеют за ФК "Ганза"!

Тут варят пиво

А тут - хлеб пекут

Как бы по-детски, но изысканно

Апокалипсис приморского города

Это - воды мирные: водопроводные

Экологический мотив

Отдыхательное

Зубастые обитатели моря здесь, наверно, уместны: в доме принимает зубной врач!

Этим выводом я поделился на обратном пути со своим  клетчатым спутником. Клетчатый возражал: куда нам!.. Ни он, ни я не знали, что вскоре к занятной карте города, которой украсила себя зубная клиника «Новдента», скоро прибавятся две огромные фрески на стенах ДК «Город». Эти примеры дают лично  мне надежду на зарождение новой новгородской традиции.  Я верю в это. А клетчатый, видимо, так и остался патриотом одного только Ростока.

В наказание за пессимизм, за  неверие в творческие способности Великого Новгорода чемоданчик, докладываю, отправлен обратно в чулан. 

Сергей БРУТМАН

Фото автора