Той зимой от голода умерли многие. Умерли и родители Василия, оставив его на попечение престарелой бабки Марфы. Похоронили их быстро - не было времени особо тосковать. Ведь, как говорится, пустой желудок заставляет думать о более насущных проблемах. К марту уже почти половины селян лежала на погосте, оставшуюся половину господь миловал: озимые взошли обильно. Большая их часть уехала в город в ходе внеочередной продразверстки, но голод все равно миновал Николаевку.
Василий, переживший к тому времени всего восемь зим, не ходил в сельскую школу, а усердно работал в поле - надо было как-то же кормить себя и бабку Марфу. Та была настолько стара, что уже почти не покидала пределы избы, готовила незамысловатую пищу, топила печь и предвкушала неизбежно приближающуюся кончину, посматривая на закоптившуюся лампадку, что висела в красном углу. Жизнь шла своим чередом, как-будто бы всеобщая электрификация и смычка города с деревней ни капли не пошатнули привычный уклад деревенских традиций, которому издревле была присуща размеренная цикличность жизни и смерти.
К середине лета издохли все свиньи в колхозе. Причину никто так и не узнал, но завхоза расстреляли за порчу социалистической собственности. На десятки гниющих свиных трупов и в напоминание о символической тяжести данного преступления против прогресса и всеобщего процветания слетелись целые потоки плотоядных мух. С каждым днем их количество увеличивалось, через какое-то время Николаевка оказалась как бы внутри огромного живого облака из назойливых насекомых. Марфа всё смотрела на лампадку и причитала, сидя на печке: “мухи у нас, мухи!” Для устранения проблемы Василий был послан в лес за мухоморами. По старинному рецепту шляпки этих грибов следовало положить в блюдечко с молоком. Выпив молока с соком мухомора, мухи сначала успокаивались, а потом и вовсе засыпали.
Василий знал, что грибы эти есть строго настрого запрещено, потому что сам можешь уснуть как муха. Но красные шляпки манили его своей яркостью, а в слегка хаотичном расположении белых, чуть рыхлых точек было что-то одновременно отторгающее и завораживающее. Грибы как-будто сами говорили мальчику, что их непременно нужно съесть, несмотря на все запреты взрослых. Чем больше он думал о мухоморах, тем сильнее становилось его желание. Оно исходило из самых глубин его сознания, неизвестный голос в его голове настойчиво уверял Василия в необходимости обязательно съесть хотя бы одну шляпку. Голос был таким приятным и одновременно строгим, что он не смог устоять. Сев на старый замшелый пень он аккуратно достал из корзинки самую яркую шляпку. Поднеся ее к лицу и разглядев поближе каждую белую точечку, Василий осторожно откусил. На вкус гриб больше всего напоминал слегка сладковатую сыроежку, поэтому все опасения мальчика тут же развеялись. Внезапно он ощутил ранее не случавшийся с ним душевный подъем и начал со звериным остервенением поедать оставшиеся шляпки.
Чем больше он ел, тем громче и нысыщеннее становились все звуки вокруг него, а лес начинал казаться более родным и благожелательным. Василий не мог понять, что же конкретно произошло с лесом, но он как-будто бы превратился в продолжение его собственного тела. Верхушки сосен начали медленно закрывать небо, но солнце все равно продолжало ярко освещать лесную чащу, только теперь казалось, что сами деревья излучают свет. Как только Василий вынул из корзинки последний мухомор, она мгновенно провалилась под землю, а сам мальчик вдруг понял, что с него исчезла вся одежда. Но ему не было холодно, потому что воздух вокруг внезапно стал очень теплым и слегка влажным. Лес постепенно оживал как единый, огромный организм, который спал долгим сном последние несколько тысяч лет.
Мысли Василия бежали куда-то вперед, как он ни старался, но догнать их ему не удавалось. Вдруг он понял, что пень на котором он сидит уже наполовину поглотил его тело. Он как-будто бы обнимал и грел мальчика, своей покрытой мхом древесиной. Василий решил прекратить рассматривать происходящие вокруг него почти сказочные метаморфозы деревьев, которые к тому моменту образовали вокруг пня плотную сферу из своих стволов, и просто закрыл глаза. Лес начал разговаривать:
-Я ждал тебя, теперь ты мой - оставайся здесь навсегда…
Василий слегка вздрогнул и, не открывая глаз, едва слышно прошептал:
-Дяденька, но меня бабушка дома ждет, она просила принести ей мухоморы, чтобы мухи больше не мучали нас и нашу скотину.
Слегка усмехнувшись, чаща ответила:
-Не волнуйся, ты сидишь тут уже три дня. А Марфа умерла ещё вчера: мухи сначала полностью облепили все стены в избе, а потом их стало так много, что они облепили и всё её тело. Насекомые так плотно забились в ее ноздри, что она просто задохнулась. Так что не волнуйся, мальчик, дома тебя уже никто не ждет… Оставайся здесь.
-Хорошо, лес, я останусь - согласился Василий.
Деревья сжимались всё плотнее, а мох медленно наползал на голое тело мальчика…
Когда к ночи Василий так и не вернулся домой, Марфа сама пошла в лес искать его. Бродила она до утра пока на маленькой полянке в самой густой чаще не нашла пустую корзинку, вокруг которой лежала изорванная одежда её внука. Она сложила ее внутрь корзины и поплелась домой. Придя в избу, Марфа посмотрела на лампадку в красном углу, легла на ещё теплую печь и умерла.
Соломон Кох, 22.10.2018.
Если вам понравился материал, то можете поддержать нас подпиской на канал.
Читайте нас также в vk.
Свои тексты можете присылать по адресу: POCHVAMEDIA@yandex.ru