Памятник алкоголику
Позже, во времена некурящих хипстеров, мало кто уже помнил, какой фурор вызвали появившиеся на читательском горизонте «Москва — Петушки» Венедикта Ерофеева. Сначала — в самиздате (1969), затем в Париже (1977) и наконец, в 1988 году, - в СССР. Поэма в сокращенном виде была опубликована, что символично, в журнале «Трезвость и культура». А где же еще? Ведь герой, Веничка, изо всех сил пытается быть и трезв, и культурен, да что-то все никак.
Книгу, высокопарно обозначенную «псевдоавтобиографической постмодернистской поэмой в прозе», где автор виртуозно переплетает библейские цитаты, мат и советские канцеляризмы, немедленно растащили на афоризмы. Как было удержаться? «Пить просто водку, даже из горлышка, - в этом нет ничего, кроме томления духа и суеты. Смешать водку с одеколоном - в этом есть известный каприз, но нет никакого пафоса. А вот выпить стакан «Ханаанского бальзама» — в этом есть и каприз, и идея, и пафос, и сверх того еще метафизический намек». «Есть стакан и есть бутерброд, чтобы не стошнило. И есть душа, пока ещё чуть приоткрытая для впечатлений бытия». Или вот про любовь: «Но сначала все-таки к ней. Сначала - к ней! Увидеть ее на перроне, с косой от попы до затылка, и от волнения зардеться, и вспыхнуть, и напиться в лежку, и пастись, пастись между лилиями - ровно столько, чтобы до смерти изнемочь!».
«Москву — Петушки» называли энциклопедией русского пьянства, говорили, что это о путешествии к Богу, к Земле обетованной. В роли них выступала та самая рыжеволосая стерва, проживающая в городе Петушки, до которой Веничке так и не суждено было добраться.
В общем, немудрено, что героя захотели увековечить — к 60-летию Ерофеева. Скульпторы Сергей Манцерев и Валерий Кузнецов работали над фигурами два года. Первоначально, согласно тщетности повествования, они были установлены порознь: герой на Курском вокзале, рыжеволосая — у железнодорожной платформы Петушки. Позже они воссоединились — в Марьиной роще, в сквере на площади Борьбы, напротив дома № 13. Получается, что Веничка свой чемоданчик с гостинцами до возлюбленной все-таки довез.
Памятник гастарбайтеру
В чертах памятника гастарбайтеру мы не уловим знакомых черт. Еще бы: в 1929 году, когда монумент водружался в сквере у метро «Красные ворота», еще и слова такого не было. Честно признаться, название это народное, официально же скульптура Ивана Шадра (автора «Булыжник — орудие пролетариата») называется «Сезонник», что навевает некоторые ассоциации с нынешними гостями столицы. Но внешне в усталом, задумавшемся человеке можно разглядеть скорее схожесть с античным философом. О том, что это представитель пролетариата, напоминает лишь рабочий фартук, тяжелая обувь да засученные рукава рубахи.
Так, по мнению Шадра, выглядел старый рабочих новых времен. «Сколько внутреннего достоинства и уверенности выражено в этом труженике, сознающем высокое общественное назначение своего труда», писал искусствовед Зотов.
Памятник размещен в Лермонтовском сквере, за спиной поэта, не случайно. В 1920-е годы на Красноворотской площади (сейчас — Лермонтовская) была московская биржа труда, куда съезжались мастеровые из окрестных губерний.
В очерке «Рабочие», опубликованным в журнале «Красная нива» за 1925 год, это место описывалось таким романтическим образом:
«...И сцепились, сошлись окружные губернии, сошлись картузные люди, нагруженные инструментами, курят махру, тяжелый бурый дым её тает в пыли, солнце печет им лица,с лиц льется пот, а руки, черные как кора, жаждут работы. И крепкий говор затянулся у Красных ворот в узлы… Ночью крестьяне спят в Лермонтовском сквере, в трамвайных будках, на мостах, на вокзалах. Над ними шумят скупые деревья».
Памятник стриптизерше
На самом деле это вовсе не памятник — скульптура. А скорее всего — маркетинговый ход бара-клуба «Белый медведь», одним из первых познакомившего москвичей со стриптизом. Но у нас даже «Кота с сарделькой» называют памятником, а чем стриптизерша хуже? Сам скульптор Андрей Асерьянц называет свою работу «Девочка на шесте». Человек, не испорченный цивилизацией, так и воспримет эту изящную металлическую фигуру — ну, девочка, ну, шест. Может, она с ним прыгать собралась? Но знатоки понимают: здесь все верно — и стандарты фигуры, и пластика.
Асерьянц известен, в частности, как скульптор, работающий с металлоломом. «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи» - это про него. Гайки, болты, компрессоры, баллоны, старые подвески от автомобилей — все идет в ход. Оформление сквера «Знаки Зодиака» в Свиблово и «Ростокинский дворник» (которого, конечно же зовут памятником дворнику) — его работы, сделанные таким образом.
Металлоломом Асерьянц разживается на свалках, где успел обзавестись полезными знакомствами. Скульптор считает, что лучше всего для создания человеческих фигур подходят старые газовые баллоны.