Кряхтя и поскрипывая, старушка К-178 вернулась на базу рано утром. Прижала легкий корпус к родному пирсу, и ее экипаж, перекурив возле выставленного сразу верхнего вахтенного, начал подготовку к остановке реакторов. Следующий выход атомохода терялся в дымке неопределенного будущего - недалеко от Южной Кореи что-то не по-детски отвалилось в турбинном отсеке и нужно было ждать не менее недели окончания ремонта. Как прикомандированный акустик экипажу К-178 у пирса я был не нужен и вполне мог свалить к себе казарму еще до обеда. Но на календаре горела красным светом суббота и большую приборку на территории 4-ой Флотилии подводных лодок КТОФ никто не отменял. Да и ужин вместе с обедом на К-178 из-за работающего реактора был не по жидким береговым, а еще по нажористым морским нормам. Так что я выждал время, подхарчился вечером на дорожку вместе с третьей сменой в матросской кают-компании, попрощался с акустиками на БП-32 и неспеша начал подниматься по трапу, который вел из Центрального Поста в ограждение рубки. Когда-то атомоход возил у себя на горбу три огромные баллистические ракеты, целиком не помещавшиеся в прочном корпусе четвертого отсека. Из-за того, что верхняя половина шахт с ракетами была вне прочного корпуса в ограждении рубки, трап из ЦП наружу был утомительной длины.
Перекладины, перекладины, перекладины...
И все время, перебирая руками, вверх и вверх!
Утомительно.
Особенно после двух недель морей, когда из физической нагрузки были только короткие походы в кают-компанию на обед и ужин, да занесение на БП-23 в вахтенный журнал записи, что гидроакустический горизонт чист.
Переведя дыхание возле верхнего вахтенного на пирсе, я поковылял через пункт дозиметрического контроля и санпропускник к себе в кубрик.
Для меня август и сентябрь прошли в морях внутри прочного корпуса К-178. Но вечером первого октября казалось, что это начался не второй месяц осени, а еще продолжается приморское лето, настолько теплая стояла погода на базе.
Я неспеша - дорога шла по сопкам почти все время вверх - добрался до казармы и поднялся к себе на третий этаж. Как я и предполагал, меня никто в кубрике не ждал. Даже дневальный по тумбочке.
После передачи нашей лодки сменному экипажу бОльшая часть кадетов и мичманов улетела в отпуск на Большую Землю. Несколько матросов откомандировалось на другие ходовые лодки. Так что в кубрике царила расслабленная атмосфера. Тем более, что наряды на оставшихся в базе подводников сыпались из Дивизии каждый день. То дежурство по Штабу, то по киче, то по камбузу всей 4-ой флотилии АПЛ КТОФ. Сегодня днем караулишь со штык-ножом тумбочку в своем кубрике, а вечером уже с автоматом бродишь по сопкам на территории базы.
Не служба, а малина...
Однако вид пустого места дневального у тумбочки, когда я открыл дверь в кубрик, меня изрядно напряг. В любой момент мог с проверкой нагрянуть какой-нибудь кадет из Штаба и устроить аварийную тревогу типа поступления воды на центральный проход кубрика при помощи опрокидывания на палубу бака, бывшего в прошлой жизни аккумулятором подводной лодки. И сушить ветошью сто литров воды с хлоркой как-то мне лично не хотелось.
Я шагнул в кубрик и решил было от всей души возмутиться такой аварийной ситуацией. Но мат в адрес дневального застрял у меня в горле. Справа от входа в центральном проходе, подпирая пиллерс, стоял с выпученными глазами дневальный и словно загипнотизированный смотрел на экран телевизора. На баночках в полумраке кубрика перед голубым экраном в подобном же состоянии замерли остатки моего экипажа - десяток матросов, мичман и старпом с повязкой дежурного по штабу дивизии.
Вся эта компания абсолютно никак не отреагировала на мое появление, так была увлечена происходящим на экране.
Я бросил взгляд на молчаливый телевизор, звук которому акустики в мое отсутствие так и не вернули. Телевизор показывал футбол.
Я подошел ближе.
Оказывается, во время моих хождений по морям в Сеуле проходила летняя Олимпиада и сейчас в прямом эфире на экране играли сборные СССР и Бразилии.
За первое место!
PS. Будь понадежнее старушка К-178, я бы даже на дополнительное время не успел! Ну... разве что удалось бы посмотреть одним глазком в перископ на Корею.