"... " А, ведь... Я тебя помню..." - он обернулся к сидящей рядом. Посмотрел, словно впервые увидел...
Званный ужин по поводу очередной годовщины отгремел. Гости схлынули. Прислуга незаметно убрала дом.
Юбиляры сидели рядышком на большом плетёном диване. И наслаждались - с открытой, увитой диким виноградом - террасы. Тёплым вечером и тишиной.
Посёлок, на окраине которого и была усадьба. Угомонился, устав от воскресных времяпровождений. Бурный день иссяк и погрузил жителей в закатное марево...
Долгая совместная, -дцатилетие которой и отмечалось. Казалось, сделала их чем-то неразличимым и неотделимым. Иголку меж не протиснешь - такая связь и взаимная проницаемость...
При таком слиянии - очевидно - знание друг друга должно бы доходить до абсолюта. Но, не в её случае...
И она уже давно привыкла. Что видит он её однобоко. С какой-то странной, будто урезанной стороны. Всю себя, она видела совсем иначе. Чем в его глазах...
И теперешнее неожиданное прозрение. Слегка ошеломило её. И удручило - сколько лет зря прошло...
"Да, да... Я помню... И это - так странно...
Мы познакомились случайно. Твой сводный брат - милейший юноша. Мечтал служить в гвардии, чуть ли не с колыбели. Хотел, в Преображенский. Да, росту не хватило... Попал к нам, в Лейб-гвардии Гусарский...
Раньше прочих пошёл на войну. Отец его отговаривал. Но недолго... В 1914 оказался на Северо-Западном фронте... Потом, нелепое тяжёлое ранение. Он умер в госпитале... В бреду всё тебя звал - был влюблён... Очень...
Так вот, именно он привёл меня к вам в дом... Помню, предзимье, первые снег и морозы... В большом, жарко натопленном вестибюле я стою. Шапка с султаном, доломан, чакчиры... На ментике и шлыке снег. Он тает, и я стряхиваю его на паркет. Денщик подхватывает ментик и шапку...
Из хозяйских апартаментов выходит князь. Твой сводный знакомит меня с отцом... Потом с верхнего этажа по красивой парадной лестнице спускается барышня... Мила и смешлива... Глаза синие, бездонные... Улыбка очаровательная и дерзкая...
Брат, чуть стесняясь и сияя от чувств, представляет нас друг другу... Всё... Я пропал...", - он смолк, оторопев от всего сказанного. Смутился, нахмурился...
Долго молчал. Взгляд изменился - стал будто глубже, умнее, проницательнее...
"Жаль... Мне так жаль... Вспомни я раньше... Как много дурного прошло бы мимо меня...", - он встал, подошёл к столу. Из початой бутылки налил вина в фужеры, - "глупо просить прощение... За то, что не в силах был сделать иначе... Но, я всё одно - прошу... Не взыщи...И помилосердствуй..."
Она невесело рассмеялась: "Что уж, теперь... Так сложилось... Просто... На сегодняшний день. Ты долгих три десятка лет. Жил не с той женщиной. Что думал... Бывает..."
Взяла из его рук бокал. По-гусарски махнула - до дна. И договорила: "Не будем больше. Про прошлые тридцать... Начнём новые отсчёты...
И... Я хочу танцевать... Музыку!..."..."