Здесь, в этнографическом музее под открытым небом «Татар авылы», что в селе Исаково, вещи – подлинные, с историей.
Хозяин, мой прадед (или прапрадед), только что был здесь. Привёз вот на этой скрипучей телеге мешок пшеницы, смолол в муку. Потом попарился в бане и чуть не угорел. Выпил, не слушая ворчанья жены, прямо из деревянного ведра, приготовленный ею же катык – густой и холодный…
Прадеда давно нет. Но эти потемневшие от дождей срубы, разбитые на сельских дорогах телеги, собранная по татарским деревням старинная утварь рождают, и не только у меня, странное чувство: словно хозяева только что ушли. Пекли кыстыбый, чинили конскую упряжь, качали бишек (колыбель) и работали в кузне…
А собственно, почему странное? Здесь, в этнографическом музее под открытым небом «Татар авылы», что в селе Исаково, вещи – подлинные, с историей. Дома, баня, сараи – тоже никакие не приглаженные муляжи. В бане по-чёрному – въевшаяся в стены сажа и запах дыма. На старой мельнице – мучная пыль на камнях-жерновах. В избе – едва остывшая печь с чёрным налётом над устьем…
А ещё всё это богатство можно не только рассмотреть, но и потрогать руками. И старинную прялку, и колодки для валяния валенок-самовалок. И даже огромные деревянные шестерни, что на верхотуре, под самой крышей гигантской мельницы. Дотронешься рукой – и энергетика предков, копившаяся веками, будто добавляет тебе сил.
«Татар авылы» – музей частный. Все хранящиеся здесь сокровища собрал один человек – Минедамир Камалетдинов, в недавнем прошлом сельский учитель из деревни Большие Ширданы. На нём – и непомерный груз забот о сохранности и развитии уникального комплекса, куда сегодня с удовольствием заглядывают и туристы из соседних регионов, и иностранцы. Для них – надпись на английском у входа в дом, где воссоздана обстановка небедной татарской семьи: «Просьба обувь оставлять за чертой». Пожалуй, это единственное серьёзное ограничение для посетителей. Но тут уж, извините, традиция: в татарских деревнях обувь всегда было принято оставлять у порога…
Как Камалетдинову удалось невозможное? По его собственному признанию, во всём «виновата» идея. В конце восьмидесятых оказался он в замечательном этнографическом музее в Козьмодемьянске. Гостей там встречали народными марийскими песнями и плясками, угощали национальным напитком. Но любовно воссозданная хозяевами обстановка марийской деревни не только восхитила. Минедамир впервые задался вопросом: «Почему у нас, в Татарстане, до сих пор нет ничего подобного? Ведь через два‑три десятилетия о том, как жили наши предки в татарской деревне, останутся только воспоминания». Со своей идеей пошёл в Минкульт – не поддержали. Что делать, если не помогает государство? Всё правильно, остаётся рассчитывать на собственные силы.
«Татар авылы» он открыл только в 2010 году – «боление» идеей продолжалось больше двадцати лет, всё это время копил деньги, собирал экспонаты и безуспешно пытался добиться помощи у чиновников. Запомнилась реакция одного из бывших министров культуры. Узнав, что Минедамир хочет открыть этнографический музей и ждёт содействия, тот недовольно изрёк:
– Знаешь, сейчас это неактуально. Ты лучше купи лошадей и катай на них детишек. Вот это точно пойдёт!
Наивный. К тому времени Минедамир уже прознал, что в Высокогорском районе сохранился бесценный раритет – деревянная мельница, построенная в войну, семь десятилетий назад! Мельницу разобрали по брёвнышку, перевезли в Исаково и аккуратно собрали на новом месте. Даже механизм отремонтировали, он действует!
А дом гончара переехал сюда из Балтасинского района, из Ципьи. В доме всё как лет сто назад: большая печь, сяке (полати), глиняная посуда, лапти на бревенчатой стене, сундук и расшитые традиционным татарским узором изящные ичиги.
Ичигам тоже под сто лет – их когда‑то носила ещё бабушка Минедамира.
– А вы знаете, чем отличается эта татарская печь от русской? – хитро прищуривается Камалетдинов. – Не знаете? У русской печи устье раза в два больше, потому что в ней не только готовили, но и ещё и мылись. Мне одна туристка рассказала, из Ярославской области. Вспомнила, как в далёком детстве бабушка её в печи купала…
Татарское и русское здесь причудливо переплетаются на каждом шагу, как и в современной жизни. Дом кузнеца, поясняет Минедамир, построен в русском стиле. И это не ошибка. Кузнецами в татарских деревнях всегда были русские. Это пошло ещё со времён Ивана Грозного – власти боялись, что жители покорённого Казанского ханства будут ковать оружие, и потому запретили им работать с металлом…
К слову, и сам музей татарской деревни расположен в русском селе. Что, собственно, никого не удивляет. Тем более что когда-то, говорят, в окрестностях располагалось татарское село. После взятия Казани часть его жителей переселилась в Нурлаты.
Сейчас Камалетдинов строит на территории комплекса мечеть. Проект деревянного храма семнадцатого века, который когда-то возвели без единого гвоздя, ему в своё время подарил архитектор Нияз Халитов.
Понятно, что подлинную ценность экспонатов этого удивительного музея под открытым небом способны оценить только учёные. Но одно ясно и так: Камалетдинов и его музей – это возможность увидеть и даже потрогать руками наше недавнее и далёкое прошлое. И сохранить его для потомков.
… Дорогих гостей он часто встречает сам. С тальянкой и песней «Туган тел», в национальном костюме. Проводит мастер-классы, где учатся готовить знаменитый катык по-шырдански и печь кыстыбый, лепить глиняную посуду. А среди изб, по траве, разгуливают куры. Вход во дворы сторожат важные гуси. В загоне – овцы и козы…
КАК ДОБРАТЬСЯ:
Из Казани по трассе М-7 в московском направлении – до села Исаково.
