Уже несколько раз в англоязычной литературе встречалась хвалебная песнь немецкому стилю руководства. Суть в предоставлении широкой инициативы командирам на местах, руководстве даже высших командиров с передовой, быстрого ввода в бой в резервов и примата быстроты примата решения перед методичностью.
Наоборот, у французов управление было жёстко централизовано, резервы вводились только после выяснения обстановки, что в условиях 1940 года означало "после того, как катастрофа становилась неминуема".
При этом чётко не проговаривается, когда этот стиль появился и можно подумать, что французы остались с неспешными методами Первой Мировой, а вот немцы изобрели нечто принципиально новое между войнами. Между тем, ещё у Зайончковского в его монументальном труде о Первой Мировой войне можно прочесть:
" Французская военная мысль работала самостоятельно и вылилась в определенную, противоположную взглядам германцев доктрину. Французы развили метод XIX столетия ведения операций и сражений из глубины и в подходящий момент маневрировали крупными силами и имеющимися наготове резервами. Они стремились не к тому, чтобы создать сплошной фронт, а к тому, чтобы дать возможность всей массе маневрировать, оставляя между армиями достаточные стратегические промежутки. Они проводили идею необходимости первоначально выяснить обстановку и затем уже вести главную массу для решительного контрудара, а потому в период стратегической подготовки операций располагались очень глубокими уступами. Встречный бой во французской армии не только не культивировался, но его даже не было в полевом уставе. "
Можно копнуть и дальше. Свечин пишет ещё про армию 1866 года:
С увеличением масс, сохранение наполеоновского принципа централизованного управления приказами представляет значительную опасность. Мольтке заботился о том, чтобы не подавлять самостоятельности армейского командования, а открыть ему все возможности разумно распоряжаться, исходя из быстро меняющейся обстановки. Достаточный простор для работы командования отдельных армий достигался тем, что Мольтке управлял преимущественно не приказами, а директивами, т. е. ограничивался постановкой целей, часто довольно отдаленных. В постановку ближайших задач, вообще в сферу исполнения, Мольтке избегал вмешиваться; но когда это являлось необходимым для обеспечения взаимодействия двух армий и для устранения трений между ними, Мольтке не останавливался перед тем, чтобы самому регулировать детали. Но, по существу, работа на одном театре войны отдельными армиями, управляемыми директивами, вполне отвечала особенностям оперативного искусства Мольтке.
Так что немецкий стиль и французский стили сформировались ещё задолго до Первой Мировой войны. Кроме того, исходя из панегириков, может показаться, что именно немецкий стиль всегда и везде лучше. На деле же всё не так просто. Наделяя широкими полномочиями подчинённых, высшее командование ставит себя в известную зависимость от их действий. В 1914 году недостаточно твёрдое управление крайним правым флангом немецких армий привело к тому, что, ища тактического успеха, сразу несколько армий стремились к нанесению удара во фланг расположенным перед их фронтом французским войскам. Это приводило к тому, что заходящий фланг всё более жался к востоку, теряя охватывающее положение. В конечном итоге немцы отвернули от Парижа к востоку как раз в то время, когда во Франции царила паника. Оставление же на фланге Парижа неизбежно вело к собиранию там резервов, оформившихся в 6 А Монури. Теперь уже немцы оказались охвачены и французы воспользовались этим, нанеся удар по 1 А Клука. В таких условиях началась Битва на Марне. В её ходе немецких стиль руководства ещё раз сыграл плохую службу. Это в годы ВМВ Модель мог руководить(см. Ньютон ""Пожарник" Гитлера") группой армий из БТРа, стоящего почти что на передовой (к слову, как раз с группой армий на Западе у него получилось так себе, потому что он частенько терял связь с частями), в ПМВ такой возможности средства связи и передвижения не давали.
Ставка, расположенная в Люксембурге оказалась оторванной от соединений настолько, что судьбоносное решение об отступлении с Марны принимали на основании инспекции, проведённой подполковником Хенчем. Страшно сказать, судьба операции с участием сотен тысяч людей была в руках подполковника! Во французской армии столь ответственных задач на подполковников никто никогда не возлагал.
В годы траншейной, позиционной войны, описываемой самими немцами, как Materialschlacht, жёсткая централизация тоже оказалась вполне уместна. И сами немцы пошли на значительную централизацию, например, артиллерии с созданием Arko - артиллерийских командований. Если мы откроем книгу Брухмюллера, то увидим чрезвычайную педантичность подготовки наступлений. Согласно стереотипам, она не удивительна для немцев. Но на самом деле она весьма необычна для немецкого стиля, когда импровизации придаётся большее значение, чем заблаговременному расчёту.
Лишь в самом конце войны немцы сумели применить свой стиль в позиционной войне с пользой. Речь, конечно, о штурмовых группах. Нестись вперёд, не обращая внимание на фланги, выдать артиллерию даже в самые небольшие подразделения, групповая тактика - всё это приметы штурмовой тактики.
И не следует думать, что одни немцы такие умные. Если посмотреть на структуру французских послевоенных дивизий (например, в статье Мартынова), то мы увидим:
Тактической единицей и, вместе с тем, первичной организационной ячейкой французской пехоты является «боевая группа», состоящая из легкого пулемета с необходимой прислугой и прикрытием из небольшого числа стрелков. Численный состав боевой группы с ее командиром равен 13 чел. и никогда не должен быть меньше 10 чел. Боевая группа разделяется на два звена: пулеметное и стрелковое. Пулем. звено включает: командира звена — капрала, пулеметчика и 4 подносчиков патронов. На вооружении: 1 ручн. пулемет, 4 штуцера и 2 автомат. пистолета (у пулеметчика и ст. подносчика патр.). Стрелк. звено состоит из: командира — капрала, 1 метателя ручных гранат, 1 стрелка ружейн. гранат и 3 обыкновенных стрелков. На вооружении: 5 винтовок, 1 штуцер и 1 автомат. пистолет (у метателя ручных гранат, кроме штуцера).
Чуть ранее там же описывается Верховским типичная тактика конца войны:
К 1918 г. боевое построение стало слагаться из боевых групп, вооруженных каждая пулеметом и располагавшихся на значительных интервалах (100–300 шагов) одна от другой.
Таким образом, нельзя сказать, что немецкий стиль появился вследствие рефлексии над проблемами Первой Мировой Войны. Он зародился на полвека раньше. В определённые моменты он оказывался подходящим и некоторые его элементы появлялись у французов, иногда - наоборот. Более того, в ВМВ он тоже не был панацеей. Если обширные полномочия делегируются на низшие уровни, то командиры этих уровней должны быть хорошо подготовленными, чего нельзя сказать о поздних формированиях Вермахта. Не в этом ли кроются катастрофические результаты действий Вермахта в 1944-1945 году, когда довольно часто имея вполне сносное соотношение сил и средств, немецкие войска показывали полную беспомощность, особенно на Западном фронте? У нас мало кто помнит наступление 5 ТА Мантойфеля в сентябре 1944 года. Пожалуй, его не помнят потому, что оно толком и не состоялось. А ведь главным противником там была французская армия. Зачастую - те же люди, коих били в хвост и в гриву в 1940 году. Только вместо вышколенной пехоты "Великой Германии" или танкистов "дивизии-призрака" их встречали вчерашние призывники из танковых бригад. Результат - большие потери и почти нулевое продвижение. И техническое превосходство "Пантер" над "Шерманами" не помогло.
Эту "Пантеру" подбили уже в 1945 на территории Германии, но всё равно символично.