В городской суете Каира я заметил девчушку лет десяти. Шла она гордо подняв голову с надменным взглядом, спесиво. Рядом шла ее ровесница. Что-то в ней было от старушки. Не по годам повзрослевшая, в глазах и выражении лица кротость. И простенькая, если не сказать бедная, одежда. Шли они рядом. Что-то их связывало. Хотя между ними была пропасть. Социальная, если не сказать больше. Потом мой взгляд упал на ее руки. Вот оно что! Все стало понятным. В руках она несла портфель своей госпожи. Она у нее была служанкой.
Отсюда и надменность и спесь. Чтобы еще раз подчеркнуть разделяющую их пропасть.
Очерствевшее в таком возрасте сердце уже никогда не отзовется на беду других, неимущих, забитых судьбой людей. Уже в этом возрасте она воспринимает свое положение, как должное.
И как должное воспринимает положение беднейших слоев, предназначение которых прислуживать им, богатым. Мести дворик виллы, ухаживать за цветами, убирать в квартире, стирать, готовить и подавать завтраки. И получать за это мизерную плату, а то и просто работать бесплатно, за еду и ночлег.
Почему она шла пешком, а не ехала в автомобиле? Может, просто захотела пройтись. Может вилла, где она живет, находилась почти рядом со школой. Может, автомобиль был занят, отец поехал по срочным делам .
Они шли суетными улицами Каира и никто внимания на них не обращал. Все было привычно и обыденно. И только мне, выросшему в стране с другим социальным строем это казалось дикостью.