Нет ничего более постоянного, чем временное. «Приостановить» - вполне может оказаться эвфемизмом. Решили, зачем же травмировать психику почтенной публики, которая уже собралась писать в ООН и в журнал «Мурзилка», собирать средства и вообще спасать и подымать.
Но раз отбой, и «Журнальный зал» не работает по техническим причинам, поводов для дальнейшего беспокойства нет.
А если б и вправду закрылся оплот 13 толстяков, чтобы тогда случилось?
Да, в общем-то, ничего такого. Никто бы и не заметил потери того, что и так по-настоящему не существовало, и как верно заметил уже Д. Кузьмин, представляло собой скорее нечто удобное, нежели ценное. Одна мусорная ссылка вместо тринадцати. Шедевров там нет, а худшее из худшего давно существует в книжном формате. В старые статьи заглядывают, наверное, только студенты. Облегчим им жизнь. Остальные, я говорю, к примеру о критиках, преотлично бегают по кругу даже не вспоминая о том, что все вопросы обсосаны до них.
«Журнальный зал» - это просто удобно организованная помойка. И подобное сравнение связано не с тем, как он устроен. Разъятие журнала на файлы – это не проблема, мало кто его читает от корки до корки. А всегда по этим самым файлам. Проза – да, поэзия нет, рецензии обязательно, а публицистика нафиг не нужна. Поэтому журнальную форму вид формат «Журнального зала» никогда не разрушал.
Он разрушал культуру.
Интернетный свод толстяков - замечательный памятник многолетнего издевательства над культурой и литературой. И единственное оправдание для существования «Журнального зала» разве что в этом – ходить как по музею, и смотреть ужасы нашего городка, изучать траекторию деградации. Теоретически имеет смысл
Но для практики лучше, конечно, забыть. Сжечь мосты и стереть все это из памяти. Начать налегке и с чистого листа, с чистого поля, без этой свалки текстов, бесполезных, бессмысленных и ничтожных с точки зрения эстетики уже в момент своего появления.
Так было бы честно. Это поубавило бы некоторым литературного снобизма, незначительно, но подкосило уже малоуспешно пестуемую в последние годы систему насильственной феодальной иерархии («Октябрь» круче «Подъема» или «Дальнего Востока» не по качеству тексту, а по благородству происхождения).
Но главное, все встало бы на свои места. Мы бы столкнулись с правдой лицом к лицу. Реальное небытие в культуре толстожурнальных текстов перестало бы маскироваться. «Журнальный зал» - едва ли не последний аргумент в пользу того, что у нас еще есть литература, некое единое содружество непонять чего. Но это имитация. Такие литературные «Кубанские казаки» - «Красный партизан» и «Заветы Ильича» соперничают в соцсоревновании. Вся страна ездит на ярмонку, а там сплошные достижения свободной литературы, порожденной узким кругом опыляющих друг друга товарищей.
Круг включенных в сообщество узок. То есть, остальные культуре не интересны. Конечно, мне возразят, что это частный проект и делают его по своему разумению. Но на это можно заметить, так отчего же крах частного дела, чьего-то субъективного литературного плейлиста, выдается за вселенскую катастрофу? Любая лента в соцсети такой же частный проект и также состоящий во многом из заемного ссылочного содержания. Но никто ж не будет горевать, что она навернется. Так что ж особенного в случае с «Журнальным залом»?
Безумный маскарад лжи утомил невероятно. Пора бы от него отказаться и искать реальной, а не виртуальной демонстрации живости литературного пространства.
Но в заглохнувшем так и не успевши начаться крике, есть еще один интересный мне момент. Публика у нас традиционно возмущается не по тому поводу. Она недовольна тем, что грозит навернуться поставщик контента и ей безразлично, что уже не первый год в кризисе производитель содержимого. Это видно прежде всего по качеству текстов и по тому, что стали собирать авторов по сусекам по принципу «лишь бы свой, да задарма». Но возмутившейся грозящему закрытию общественности это безразлично. Наверное, потому что благодаря этому самому «Журнальному залу» она окончательно разучилась читать и мыслить.
Сергей Морозов