"Несмотря на кажущуюся активность, приёмистость и оборотистость. Я - человек исключительно мирный, мягкий и не усердный. Почти, застойный.
И мой, так сказать, "бронепоезд" одиноко простаивает на "запасном пути". Без энтузиазма попыхивает, изредка гудит, на всю округу. Но, с места - ни-ни. И, вообще, инертность и спокойствие - моё всё.
Но, такая идиллия в моей жизни наблдюдалась, отнюдь, не всегда...
Перелом в биографии. Случился, в аккурат десять лет назад. Хоть, празднуй!
Как сейчас помню, после обеда, позвонил Люсёк.
Рыдает в трубку белугой. Одни "охи" и "ахи". И только - "котоштрофа" - с третьей попытки удаётся разобрать. Далее - "приезжай". Я бы и рада не внять призыву - списав все возможные последствия на помехи связи и безнадёжно порушенную дикцию. Да, хрен с маслом. "Приезжай" повторяется четырежды и на удивление чётко.
Сажусь на диван, начинаю думать. Ехать - на другой конец города ни какого-такого желания нет. Стимулирую мозг на отмазы. Но, он - коллаборационист, фигов - достаёт из завалов одни причины. Всё на *** бросить, сорваться и мчаться этой дуре сопли вытирать...
То, что Люсинда - дура. Факт непреложный. И ясно это стало, ещё в старшей группе детского сада. Мы там, вместе чалились.
Никак, ни разу, не запланированное моими ангелами знакомство с Люсечкой Карасёвой. Стало "лучшим horror сезона". И вообще, большей подставы, в своей долгой, всяким напичканной жизни. Я не припомню.
Ввязавшись единожды в эти "пипец как замороченные" отношения. Помогла новенькой, тихушной пигалице слить большуууую ложку рыбьего жира, в кадку с фикусом. Научила, так сказать, обходить "подводные камни" малышового бытия. Один, один раз помогла, заразе. И влипла на тридцать лет. Ох***ь! Какой попадос!
Как раз с того судьбоносного дня "Имени витамина D", мир изрядно померк и значительно ужался. Ибо, на плечах моих возникла и уселась поудобнее редкостная пиявка Люся.
Позже, она вросла в мой хребет всеми фибрами и корешками и была уже неснимаема. И в школе, и в институте нас воспринимали за "одно целое". Я была - мозг и сила. Типа, Бэтмэн. Она - причины и слёзы. Типа, Мистер Зло. Всё "по-чесноку"...
Однако - о звонке.
Посидев и пострадав моральными муками - с полчаса, где-то. Оделась, вызвала такси и рванула "спасать мир".
Приезжаю. Обнаруживаю в запущенной, сто лет не убранной квартире нечто. Башка с челюстью обвязаны; щека раздута. Правда, наркоз уже отошёл - говорит, собака, разборчиво. Не подкопаешься.
На скудной слезе, плавно переходящей в незначительную истерику, рассказывает о произошедшем. Вняло ей выдернуть зуб.
Интересуюсь: "Болел, родимый?"
"Нет", - говорит. И глаза тупит.
Я снова: "Может беспокоил чем? Покачивался?"
Молчит - аргументы рожает. И, опять: "Нет. Не беспокоил."
Углубляюсь: "Значит, сидел крепко?... Надо полагать, выдернули не скоро?"
"Ага", - стонет. И детализирует: "Три стоматолога тащили... Он же - крайний. Вырос как-то не так..."
"Но, ведь вырос, мать твою. Жевал как-то... Не болел, даже... Чё, лишних зубов много?" - начинаю закипать.
"Не много... Но, этот ещё пятнадцать лет назад предлагали выдернуть. Значит, не нужный." - талдычит несносная.
"Но, ведь не выдернули тогда? И он тебе ещё столько лет прослужил, нажевал... Ведь стоял же - насмерть... Может у него карма хорошая... Может он бы ещё и тебя пережил... Твои стоматологи, небось, гуськом подхватились и тащили "дедку - за репку". А, ближайший к твоим клыкам, ещё и ногой в челюсть упирался..." - взвиваюсь я.
Кивает и закатывает очи. Типа, - "жалейте меня, семеро".
Я бы, конечно, удивилась, выскочившему сюру. Не знай я отлично - за тридцать-то лет. Великий талант Люсьен создавать проблемы "из ничего", на пустом месте. Себе. Ну, и мне, конечно. Мы ж - "сиамцы".
Набираю воздуха. Тушу нарастающий нервяк, чтоб не разорвать паскудницу. На флаги "советских социалистических..."
И, глядя в зрачки: "Причина... Назови мне, блин. Причину... Почему я - здесь. И слушаю весь этот бред?"
Вот тут, я действительно изумляюсь. Ибо, эти роковые, но, чертовски верные и приятные уху слова. Запоздавшие, правда, на эти самые три десятка. Произносятся мною, хотя и крайне харизматично. Но, не по сценарию, а как-то самопроизвольно. Точнее, против воли и задумок Люська. Она цепенеет - "чёт пошло не так". И огромные слёзы мигом наворачиваются на её, привыкшие к этому злостному занятию, глазья.
Однак. "Тот, кто проснулся внутри". Уже несёт меня по всем кочкам. Ну, и Люську, заодно. Мы ж - "однояйцевые".
И в следующие десять минут. Которые пролетают в моём сознании, с диким воем и разбойничьим посвистом. Подобно, раскадровке в том самом тоннеле. Я пересказываю - коротенько и живописно - моей "половине". Все тяготы и ужасы, что принесло мне "землячество" с ней.
Я даже своим "бывшим" не говорила и трети того. Что - как оказалось - роднило и сплачивало. Нас с Карасёвой.
Все десять минут. Она зависает у окна, молча. Внемлет, видимо. Потом отлипает, движется в коридор. И оттуда, вскрыв замки, кричит мелодраматично: "А, ну пошла вон! Лахудра! И чтоб, не звонила мне! И чтоб, никогда! Больше!..."
Из тёмненького коридорного тупичка несётся что-то ещё. Но, мне вполне хватает и услышанного. Я гарцую к двери, сметая, по дороге, "несносимую". Вырываюсь на улицу и ещё три квартала мчусь. С идиотской улыбкой "нежданного счастья" на лице...
Тот день, закончился великой попойкой. Люди разводы, не так весело отмечают. Как я праздновала свою выстраданную, отвоёванную и вновь обретённую свободу...
Вот с тех пор. Я и живу тихо, мирно, вкусно и не быстро.
Как говорится. "Карась - с возу"..."
****
Всем кровососущим, которых я умудрилась отъять от "вымени". Посвящается!