Один тип новостей из Украины дошел от 90-х до наших дней почти без изменений: новости о шахтёрских протестах. Вечером 8 октября общественность оповестили об очередной забастовке: работники донецкой шахты "Тошковская" вместо спуска вышли на улицы в ожидании ответа власти из-за огромных долгов по зарплатам. Их проблемы не трогают высокое начальство — требующих свои заработанные деньги шахтёров зовут провокаторами, их открытые письма на имя президента игнорируются, протесты разгоняются.
Но так было не всегда.
В 1989 году первые крупные шахтёрские забастовки в этом регионе привели к старту всесоюзных стачек и быстро обросли политическими требованиями, в том числе об изменениях конституции и отставке Верховного Совета СССР. Бастующие добились своего: часть требований была принята, но время меняло условия. Советский союз доживал последние годы, и принятый в результате протестов закон об экономической самостоятельности УССР стал предпосылкой для будущего отделения Украины от России. Через два года во время новых забастовок среди требований было меньше экономических вопросов, под руководством Бориса Ельцина на передний план был выдвинут политический лозунг: за государственный суверенитет Украины.
Однако независимость от России ожидаемо не принесла облегчения ни в одну из сфер украинской социальной реальности. Кризис 90-х в промышленном Донбассе был особо острым. Рост цен на продукты питания без изменения зарплат, казалось бы, должен был привести к очередным стихийным стачкам, но без поддержки российских угольных предприятий все стихийные протесты и акции были быстро погашены. Под звучащие с трибун требования предоставить Донбассу автономию и расширить отношения с Россией, украинской властью были достигнуты договорённости только с одной из сторон: руководством шахт. После этого протестующие были вынуждены вернуться к работе, фактически преданные собственным начальством, пошедшим на повышение в киевские кабинеты.
Дальше становилось только хуже.
Пока Россия перестраивала добывающую промышленность, Украина предпочитала брать кредиты на западе. Разумеется, они не доходили до остро нуждающейся отрасли. Единственным успехом мирных забастовок 90-х годов стало решение о досрочных выборах президента, принятое в 1993 году после того, как протесты охватили практически все сферы промышленности. Власть прислушалась к своему независимому народу только когда на улицы вышло более 1 млн человек. Следующим поводом прислушаться к людям, подарившим им государственные посты, стало страшное происшествие 1998 года, когда один из луганских шахтёров, доведённый до отчаяния жестоким разгоном бастующих и двухлетней задержкой зарплаты, совершил акт самосожжения.
С середины 2000-х экономика Украины начала постепенно оживать, но новые поводы для массовых протестов принёс переворот 2014 года. Денег стало ещё меньше и они выделялись главным образом на закрытие шахт. Долги по зарплатам росли, десятки тысяч шахтёров снова тянулись на улицы. Им отвечали в лучшем случае молчанием. Обещания, данные министерством энергетики, не выполнялись. Часть работников горнодобывающей отрасли обманом заставили выехать на украинскую территорию, но платить вынужденным переселенцам тоже не стали. Шахтёров называли провокаторами, сепаратистами, изредка допускали на ковёр к вдумчиво кивающим господам из киевских кабинетов и знакомили с новой демократией дубины: людей, требующих заработанные деньги, разгоняла полиция.
Чем закончится новая волна протестов? Сложно дать полноценный вопрос на этот ответ в нестабильной реальности наших дней. Шахтёрские протесты не раз приводили к фундаментальным изменениям в государственной и экономической политике, в том числе за пределами СНГ. Возможно, новая украинская революция начнётся именно этой волной.
